Мне было хорошо рядом с Иззи и Уиллоу. Я знал, кто я и зачем я здесь. Я был их папой, который получил травму и поэтому лежит в больнице. Я не задумывался о времени, пока Минди не сказала, что уже поздно и девочкам пора домой. Мы обнялись на прощание, и я вышел с ними в коридор. На ногах я держался еще не очень твердо, но не хотел этого показывать. Лифт пришел слишком быстро. Мы улыбнулись друг другу, и двери стали закрываться.
Я успел заметить, как Иззи подняла глаза на мать. Она была готова расплакаться. Ей было всего шесть лет, она скучала по папе, боялась за него. По дороге в палату я тоже плакал.
Минди
Едва двери лифта закрылись, Иззи разрыдалась. Я тут же склонилась к ней. Похвалила ее за храбрость. Она на самом деле меня изумляла. Иззи чувствовала, как и чем она может помочь папе. Она даже взяла себя в руки и, когда мы вышли на улицу, весело помахала Ричарду, смотревшему на нас из окна. Уиллоу сделала то же самое. Мы с Элей шли сзади и плакали. Уиллоу, к счастью, наших слез не заметила.
— Молодец, Иззи, — похвалила я старшую.
Она молча кивнула. По щекам ее снова текли слезы.
— Иззи, ты в порядке? — спросила Уиллоу.
Иззи снова кивнула. Мы поехали домой. Все вместе, только без папы. Иззи было тяжело, но она все понимала. А я снова и снова повторяла:
— Иззи, он поправится. Даю тебе слово.
Она кивала, плакала, обнимала меня. Но она девочка упорная, и она мне верила. Она взяла на себя ответственность за Уиллоу, решила быть сильной ради маленькой сестры.
Когда-нибудь она осознает, что ей пришлось пережить, удивится своей силе духа и, может быть, поймет, почему она стала такой. Я знаю только одно: маленькая девочка решила стать больше чем дочкой, она стала Ричарду другом.
Как же было чудесно оказаться с ними дома! Мы въехали в ворота, я услышала, как лают на кухне собаки, и поняла, что скучала по их лаю.
Эля открыла дверь, мы выпустили собак. Они завиляли хвостами, Ти-Джи лизнула меня в руку, Капитан прыгнул на меня, Пабло залаял, а Крузо истошно завыл. Все они старались показать, как они мне рады. Уиллоу с Иззи рассмеялись.
— Минди, они по тебе истосковались, — улыбнулась Эля.
Мы с девочками отправились с ними погулять, и они радостно понеслись на холм.
Мы отправились навестить Хэтти, нашу огромную дворовую собаку. Она тут же легла на спину — чтобы ей почесали пузо. Хэтти — сторожевая собака, и всю предыдущую неделю она старательно облаивала незваных гостей, толпившихся у ворот. Она была раза в три больше Уиллоу, но с детьми вела себя как овечка. Она считала их своими детками и очень серьезно относилась к роли защитницы.
Когда дети уезжали, она умолкала и ждала их возвращения, лежала в будке и смотрела на ворота — не появится ли машина.
Эля на скорую руку приготовила девочкам ужин, а я пошла наверх — собирать одежду для Ричарда. Иззи увидела чемодан и расстроилась.
— Мам, ты что, опять уезжаешь? — Она обхватила меня за ноги.
Мы с ней ушли в холл, чтобы Уиллоу нас не увидела, сели на ступеньку. У нас был «взрослый разговор». Мы говорили о папе, о его здоровье, о том, почему я должна быть с ним рядом.
— Я скучаю по папе, — всхлипнула Иззи. Но все поняла.
— Папа тоже по тебе скучает, детка. Но мы поможем ему поправиться, правда?
Она кивнула, вытерла слезы:
— Мамочка, я так тебя люблю!
Я даже не пыталась сдержать слезы. Но она сделала вид, что не заметила их.
Мы спустились вниз, сели ужинать с Элей и Уиллоу. И тут позвонили из больницы. Мне нужно было опять уезжать.
Ричард
Мне, как и многим людям, в больнице плохо. Но здесь, в Бристоле, я приноровился к новому распорядку, привык к нему. И мне стало намного легче. Я просыпался, болтал с медсестрами, завтракал, играл в «Лего». Потом приносили ланч. Я ел, спал несколько часов, играл в «Лего» и ждал, что принесут к чаю.
В каком-то смысле я снова стал десятилетним мальчишкой. И скучал по своим братьям так, как не скучал лет двадцать. Мне хотелось, чтобы они сидели на полу со мной рядом и собирали очередную конструкцию из «Лего». У них была сложная взрослая жизнь, а я вернулся в детство, и мне не хватало двух лучших друзей.
С тех пор я не раз разговаривал с ними, и оказалось, что они испытывают те же чувства. Что бы с нами ни происходило, в глубине души мы остались сорванцами, которые гоняли на велосипедах по Треугольнику, рыли землянки в поле за домом, играли в машинки. Они много раз навещали меня в больнице, но о первых посещениях я не помнил ничего. А потом я смотрел на них с недоумением. Не мог понять, что это за взрослые дядьки и куда подевались мои братья.