— Оставьте его, — бросает Ви моей охране, берет за локоть и отводит в сторону. — Выключи панику. Арсен пришел сюда, как частное лицо. Ему потребовалась помощь.
— Что еще за дерьмо произошло?
Ви выдерживает паузу, оглядывается по сторонам.
— Дэшэн исчез.
— То есть как? — я непонимающе смотрю на законника.
— Ушел в магазин и с концами. Тревогу подняли дети, когда он так и не появился до самого вечера. Поначалу Арсен искал его самостоятельно, но потом решил обратиться к нам. Но беда в том, что Дэшэн человек, а мы людьми не занимаемся.
— Ви, ты должен его найти! Он не мог просто так взять и раствориться! — взволнованно говорю я, ощущая себя совершенно бесполезным в этой ситуации.
— Ты что-то путаешь, — устало возражает законник. — Мое дело — заниматься вампирами, преступившими закон, а не искать потерявшихся человечков. Я и так пошел Арсену навстречу и попросил коллегу выделить на твоего китайца время.
— Почему ты мне ничего не сказал?
— Потому что ты сейчас должен думать о себе, а не отвлекаться на домашние неурядицы. Завтра первое дознание. У тебя двенадцать часов, чтобы подготовиться. И да, я не должен был тебя об этом предупреждать, — сердито говорит Ви и кивает охране — мол, можете уводить его.
Охрана тащит меня к лифту. Оглядываюсь как раз в тот момент, когда в коридор, услышав шум, выходит Арсен. На секунду наши взгляды встречаются.
— Отец! — кричит он, хочет бежать следом, но Ви его останавливает. Кладет руку на плечо, отводит в сторону, что-то говорит. Не вслушиваюсь в его слова. Все, что я могу сейчас, это смотреть на своего сына.
Невозможно морально подготовиться к пыткам. Смириться с тем, что твое тело превратиться в месиво только потому, что адская боль должна подтвердить истинность сказанных тобою слов. Убедить себя, что ты с этим справишься. Заранее проиграть все реакции. А тягостное ожидание неизбежного, еще мучительней предстоящей участи. Да, мне страшно. И я не считаю этот страх чем-то унизительным. Вполне здоровая реакция на угрозу для жизни. Да и какой смысл бахвалиться перед собой?
Часы до дознания тянутся медленно. На какое-то время проваливаюсь в сон, но он тревожный и не дает ни покоя, ни облегчения. Мысли крутятся вокруг исчезновения Дэшэна. Могли ли его похитить? И если да, то кто? Или же он опять попал в какой-то переплет — его сбила машина, пырнули ножом бандиты? Что с ним могло произойти? Не связано ли это с тем, что он вызывался помочь моему брату? У меня слишком мало фактов, чтобы разобраться во всем. А придумать можно все, что угодно. Получается, что близнецы снова остались без присмотра… Невезучие какие-то дети.
Тяжелые шаги в коридоре прерывают мои размышления. На пороге появляются два охранника. Пора.
Мы спускаемся на восьмой уровень. Подходим к металлическим дверям. Один из тюремщиков набирает код, раздается тихий свист и серебристые пластины медленно раздвигаются. Вхожу в помещение, оглядываюсь по сторонам. Здесь светло, пожалуй, даже чересчур. Возникает резь в глазах. А еще очень холодно. Хотя допускаю, что меня может знобить.
Кажется, здесь собраны пыточные устройства со всего мира и всех эпох. И от этого становится еще больше не по себе. Почти возле каждого стоит медицинское оборудование, похожее на то, что я видел, будучи в больнице у Дины. К какому испытанию готовиться?
Ко мне подходит Фабрисио. И я снова не рад его видеть. Он осматривает меня, заглядывает в глаза, проверяет пульс и насмешливо кривится.
— Кхм… Ты так сильно боишься? У тебя пульс в три раза норму превышает, — расплывается в улыбке он. Не сразу понимаю, зачем он делает на этом акцент, но потом до меня доходит. Монти меня прикрывает.
— Тебе, видимо, лучше знать, — отвечаю я.
Фабрисио, напевая что-то, идет в глубь помещения, где стоит еще один стол, а рядом с ним шкаф и холодильник. Открывает стеклянную дверцу и достает оттуда шприцы. К нему подходит Вианор.
— Я должен проследить, чтобы доза соответствовала протоколу, — сухо говорит он.
О чем они вообще сейчас?
— Ради Бога, — миролюбиво отвечает лысый, достает из холодильника ампулы и демонстрирует их Ви. Тот тут же записывает что-то себе в записную книжку. Внимательно наблюдает, как тот вскрывает ампулы и вытягивает оттуда шприцом содержимое. Что это такое, черт возьми?
Входит глава верховной жандармерии.
— Почему он еще не готов? — сердито спрашивает он, указывая на меня. На вид ему около тридцати лет, у него изможденное лицо, покрытое тонкими шрамами. Ростом он мал, но держится высокомерно. Кривые пальцы сжимают папку, украшенную золотыми вензелями.