— А потом внимание Арсена привлек череп, что стоял на полке возле стола, — вступает в разговор Якуб, когда мой сын замолкает, чтобы собраться с силами. — Ему показалось, что один из зубов, а точнее, клык, блестел ярче остальных. Когда он дотронулся до него, оказалось, что это замаскированная флэшка.
— Браво, вы оказались внимательнее предыдущих гостей, — засовывая руки в карманы, устало комментирую я. — Что на ней было?
— Мы два дня пытались взломать пароль. Но, когда, как нам показалось, самое сложное было позади, столкнулись с новыми проблемами. Все записи, что были на ней, сделаны, предположительно, на шумерском языке, — говорит Арсен, поднимаясь на ноги. — Помимо этого, там было много рисунков спиралей ДНК, каких-то формул и химических расчетов. В человеческой жизни Конрад увлекался медициной, и мы предположили, что наша находка как-то связана с ней.
— Я предложил обратиться к Маркусу, — продолжает рассказ Якуб. — Ведь он из клана лекарей и прекрасно знает древние языки. По пути выяснили, что эти двое, оказывается, были дружны. Уговорили его с нами встретиться. Ну а дальше ты все сам знаешь.
— Вы подставились сами, подставили меня, — сердито выговариваю я. — И теперь мне придется со всем этим разбираться. Вот вы сказали — старик. Но пожилых не обращают. Равно, как и детей.
— Конраду было чуть больше пятидесяти, — просвещает меня мой сын. — Обращен сто двадцать лет назад. И хлопотал за него никто иной, как сам Маркус.
— Миленько, — задумчиво произношу я, сцепляя пальцы в замок. — Где сейчас флэшка?
— В надежном месте, — опуская глаза, говорит Арсен. — Тебе не о чем беспокоиться.
— Ну что ты, я совсем не обеспокоен! Ничуточки! — раздраженно бросаю я, разводя руками. — Это вы должны быть в панике. Оба! Потому что влезли в гадюшник и первый звоночек смертельной опасности уже прозвенел. А вы продолжаете выпендриваться и даже не пытаетесь понять, где же стало горячо? Став горстками пепла, вам будет нечем доказывать, кто из вас круче.
Арсен и Якуб переглядываются, но молчат. На меня наваливается свинцовая усталость.
— Мы справимся, — не без пафоса произносит мой сын. Но я ему не верю. Слишком мало у него опыта для таких дел.
— Знаешь, кто в тебя стрелял? — спрашиваю я, обращаясь к Арсену. Тот лишь качает головой. Якуб смотрит на часы. Близится рассвет и ему пора уходить.
— Помню силуэт, движущийся на меня. Волосы, развивающиеся на ветру. Запах табака. Потом острая боль и темнота, — морщась, говорит мой сын. — Монро, проваливай уже. Тебе еще до дома добираться.
Якуб согласно кивает. Молча обменивается с Арсеном рукопожатиями и идет к выходу. Провожаю его взглядом. Не могу отделаться от мысли, что ребята были со мной не до конца откровенны. А если так, то новых проблем не избежать.
Долго стою под струями душа. Вода всегда помогает сосредоточиться. А сейчас мне это особенно необходимо. Вспоминаю встречу с Ливией. Знала ли она о покушении на Арсена? Не об этом ли хотела меня предупредить? Но что ей помешало сказать мне об этом прямо? Скорее всего, есть что-то еще, чего я пока не знаю. В том, что смерти Конрада и Маркуса связны, я не сомневаюсь. Но что было общего у двух таких разных вампиров? Мне нужно найти ответы на эти вопросы как можно быстрее. Выключаю кран и заматываюсь в полотенце. Мокрые волосы, словно водоросли липнут к лопаткам. Отжимаю их, и взяв расческу, принимаюсь расчесывать.
Выбравшись из ванной, подхожу к шкафу. Открываю его и взгляд падает на горчичный костюм, в котором я был вчера. Засовываю руку в карман пиджака и достаю картонку, которую нашел рядом с телом покойного Маркуса. Что может означать цифра пять, нарисованная ярко-красным цветом? В переводе с языка чисел это творчество, страсть, война и переворот. Но что именно этим хотел сказать тот, кто ее оставил? Подношу картонку к носу. Она пахнет гнилой листвой, землей и женскими духами. Своеобразный набор запахов. Откладываю ее в сторону и одеваюсь.
Сжимая двумя пальцами улику, спускаюсь на первый этаж и иду к себе в кабинет. Я почти уверен, что на этом куске картона нет ни одного отпечатка, но все равно хочу проверить. Открываю дверь и застаю там Дэшэна. Он прибирается, напевая какую-то модную песенку. Услышав меня, резко обрывает пение. Оборачивается и кланяется.