Обед прошёл сытно и беспокойно. Все без исключения поглядывали наверх, ожидая от наблюдающих с высоты сигнала о появившихся всадниках. Время шло. Люди притихли. За стенами, насколько хватало взгляда, картина оставалась неизменной. Шумел ветер, шелестели трава и листья, долетал шум разбивающихся о берег волн. Ни лошадиного всхрапа, ни человеческих шагов или окриков. Ни единого намёка на приближение большого отряда.
Глава 23
Обед давно миновал. Всех охватило томительное ожидание. Оно лишало возможности сосредоточиться на обычных обязанностях или отвлечься на другие заботы. Кто-то бесцельно слонялся по двору. Другие якобы невзначай прохаживались вдоль ворот, прислушивались и именно возле них начинали поправлять сапог или рассматривать что-то под ногами. Солнце катилось по невидимой дуге, приобретая более насыщенные густые оттенки. В воздухе скапливалось тянущее напряжение и беспокойство.
Никкорд смял в кулаке тряпицу, которой полировал оружие, и отшвырнул её в сторону. Передал меч Югорду. Тот молча принял его и не стал задавать лишних вопросов. Кор взбежал на стену. Осмотрел подходы к Вельдому. Спустился и быстрым шагом направился в конюшни.
— Разомнитесь, — отрывисто бросил охране у стойла, в котором был заперт Палорд.
Один из стражей немедленно отомкнул замок и вместе с напарником тотчас вышел наружу.
Никкорд задержался на мгновение в длинном проходе. Сжал челюсти и резко распахнул дверцу. Палорд услышал его приближение и был уже на ногах. Он стоял у дальней от входа перегородки, подозрительно глядя на вошедшего отца. Никкорд загородил собой проём и скрестил руки на груди.
— Твой дед задерживается, — произнёс медленно и заметил, как дёрнулся кадык юноши.
Палорд непроизвольно облизал припухшие губы.
— И при чём тут я? — он нашёл в себе силы, или их придала ему злость, посмотреть на родителя с вызовом.
— Разве я тебя в чём-то обвиняю? — Никкорд не шелохнулся, но Палорд отступил вплотную к стене. — Просто расскажи мне то, что забыл поведать в первый раз.
— Иначе что, изобьёшь меня? — Палорд побледнел.
— Напомни, когда я тебя бил? — подчёркнуто спокойно спросил Никкорд и нарочито неспешно, но плотно прикрыл за собой двери.
— А это само вдруг взялось из ниоткуда? — всё же сорвался на крик Палорд, ткнул в свою нижнюю губу и поморщился.
— Ты давно не беспомощный маленький мальчик, — осадил его Никкорд. — Пора бы научиться падать не бесформенным кулём, когда тебя перестают держать ноги. Впрочем, — Никкорд расцепил руки, и Палорд напрягся, — тебе всегда удобнее обвинять других.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — зашипел Палорд, пытаясь унять дрожь в коленях и не желая признавать очевидное превосходство выдержки отца. — Сначала спихнул меня на деда, чтобы жить в своё удовольствие, а теперь вздумал воспитывать? У тебя, в отличие от меня, всегда был отец.
— Не тебе, осколок, судить о моих отношениях с орлордом. — Никкорд предупреждающе качнул головой, и Палорд подавился своей обидой. — Если в твой план входило выкрасть и обрюхатить дочь Велифимира, чтобы после отомстить мне, спихнув на меня вашего отпрыска, то ты сильно просчитался.
Никкорд сделал шаг вперёд. Палорд едва удержался, чтобы не втянуть голову в плечи. На лице Никкорда заиграли желваки, но продолжил он всё тем же ровным тоном:
— Тебе девятнадцать лет. Вполне брачный возраст. Больше не требуется опека старших. Мне едва исполнилось шестнадцать, когда ты родился. Никого не интересовало, хочу или могу я оставить ребёнка при себе. Признаю, я слишком желал залезть под юбку твоей матери, не думая о последствиях. За бездумный поступок мне пришлось держать ответ. Нас, по сути, двух детей, поженили, и меня отправили в военный лагерь, как предписано младшему по рождению.
Палорд всё же вжался в стену, потому что Никкорд внезапно сократил расстояние между ними и встряхнул сына, крепко сжав за плечи.
— Тебя не выкинули на улицу и не отдали чужим людям. Ты жил в замке, в окружении нянек и армии слуг. Закончив обучение, я много раз предлагал тебе переехать ко мне. Ты отказывался сам. Поэтому прекрати ныть и прикрываться тем якобы обездоленным брошенным мальчиком, которым никогда не был, — рявкнул и оттолкнул Палорда от себя, отступив и уперевшись взглядом в соседнюю стенку.
Юноша потёр плечо, резко опустил руку, словно пойманный за непотребством подросток. Он не решался заговорить, наблюдая, каким яростным жестом отец продирался пятернёй по своим отросшим волосам.
— Орлорд жив? — вопрос Никкорда прозвучал тихо, но пробрал Палорда до самого нутра.
— Да… Был… — юноша начал заикаться. — Был жив, когда я видел его в последний раз… Ты думаешь…
— Я много чего думаю. — Никкорд вновь повернулся лицом к сыну. — Например, задержка деда по-новому позволяет услышать твоё вчерашнее требование называть себя орлордом.
— Отец, дед правда обещал сделать меня своим преемником, — затараторил Палорд. — А вчера я просто немного растерялся, потому что не ожидал такой бойни. Нужно было заставить людей слушаться и повиноваться…
Сохраняя непроницаемое выражение лица, Никкорд сосредоточенно замер. Палорд замолчал и тогда тоже услышал долетающий извне шум. Не успев разобрать ни слова, юноша снова остался один в своей клетушке. Никкорд стремительно вышел. Щёлкнул замок, и грохот подошв слился с нарастающими вскриками.
Вефиделия спускалась по лестнице, когда снаружи раздался пронзительный детский визг. Она подхватила складки подола и, перепрыгивая через ступени, ринулась во двор. Распахнула двери и увидела взбешённого чужака, который злобно ругался на пойманную им за волосы маленькую тщедушную девчушку, оказавшуюся дочкой кухарки. Девочка кричала, вцепившись обеими руками в запястье своего мучителя, а он осыпал её бранью и тащил волоком по земле в сторону конюшни, откуда появился раздражённый Никкорд.
— Что здесь происходит? — женский и мужской голоса прозвучали одновременно, с равным гневным возмущением.
Мужлан Орда остановился. Ребёнок перестал орать. Все, кто был во дворе, собрались вокруг них.
— Эта лягушка, — воин обращался к Никкорду, приподняв зашипевшую девочку чуть выше, — испортила гриву моего коня. Пробралась в загон, приманила его яблоками и срезала клок из самой середины. Она отдаст мне свои волосы, а не то конь захромает или иначе занеможет.
Воин вытащил нож из голенища сапога. Девчонка замотала головой, повисая на удерживающей её руке.
— Не тебе чинить расправу над жителями Вельдома. — Вефиделия вырвала острый клинок из его рук.
Он перевёл взгляд с Никкорда на внезапно очутившуюся рядом с ним разъярённую девушку и будто споткнулся о замораживающую ледяную голубизну её глаз. Она вскинула свободную руку и сдёрнула кружева, которыми были подхвачены её собственные тяжёлые волосы. Наугад схватила локон у себя на макушке и срезала его одним движением почти под корень. Швырнула золотую волну вместе с ножом под ноги опешившего воина.
— Потеря за потерю, — холодно выплюнула ему в лицо, глядя при этом в упор на наблюдавшего за ней другого мужчину. — Рискни теперь перекрыть моими волосами свою глупую примету.
Вефиделия полоснула взглядом по растерявшемуся воину, взяла за руку девочку, которая уже выбралась из его ослабевшей хватки, и вернулась вместе с ней к крыльцу. Распущенные длинные волосы укрыли Вефу шелковистой накидкой. Короткие кончики торчали пиками маленькой короны в их центре.
Вефиделия передала ребёнка испуганной матери и жестом остановила поток полившейся благодарности.
— Я в ответе за каждого из вас. Лишусь оставшихся волос, или пальцев, или глаза, — проговорила чётко и добавила тише: — Подумайте, что останется от меня, если вы продолжите пакостить Орду по мелочам. Я обещала, что отомщу за Вельд. Но для этого вашей веледи нужно оставаться целой.
Провожаемая множеством взглядов, Вефиделия неторопливо поднялась на крыльцо, вошла в дом и беззвучно закрыла за собой массивную дверь.