Югорд не видел свечения Вефы, но его характеристика как-то по-юношески глупо польстила Никкорду. Он знал, Вефиделию сердило, что оно плохо поддавалось управлению, рвано то подчиняясь ей, то выдавая с головой. Сам Никорд чётко не просто видел его, но начинал различать оттенки. Сияние охристо отливало, когда девушка злилась. Обволакивало силуэт жидким золотом, когда она представала как веледи. Тягуче лилось густым цветочным мёдом желания, отзываясь на его взгляд и прикосновения.
Вефиделия наблюдала за Никкордом. Спутанные волосы, которые он никогда ничем не скреплял, стремительные движения и пышущее энергией крепкое тело. Он что-то оживлённо обсуждал с Югордом, проходя во двор замка и безошибочно обнаруживая Вефу в тени крепостной стены. Вдруг между ними возник Руфольд, ведущий вороного из кузницы в конюшню. Конь загарцевал при виде хозяина. Никкорд довольно потрепал животное по холке, приговаривая ему что-то в гриву, и вновь поймал взгляд Вефиделии.
Вефа почувствовала покалывание, разбегающееся во все стороны от солнечного сплетения. Она вспомнила их общий разгар дня, окунувший её в тягучие волны, на которых хотелось качаться снова и снова, зная, что мужские руки, похлопывающие сейчас шею вороного, не дали бы ей утонуть. Вефиделия поспешно отвернулась и сразу вздрогнула, ощутив запах ветра, скачки и самого Никкорда рядом.
— Я тоже всё помню, — хриплый шёпот задел её ушко.
Она замерла, а он приподнял её кисть, проводя пальцами по рыжеватой дымке над запястьем, которая струилась из каждой поры нежной кожи и перетекала в мужскую ладонь бурным потоком. Вефа попыталась спрятать ладони и отпрянуть, но Никкорд уже легко подхватил её на руки, крепко прижал к себе и быстро зашагал через кухню под поклоны, с пониманием опускаемые глаза, сдерживаемые улыбки и краткие приседания слуг.
Вефиделия забыла о возмущении, озадаченно осознавая, что вся источает какой-то новый туман. Не привычное свечение, а более плотную пелену разгоревшегося пламени, лишающего разума и соединяющего с мужем, который уверенно обнимал её, сметая любое сопротивление. Её охватило несовместимое желание покориться и противостоять. Оно не позволяло Вефделии ни отстраниться от Никкорда, ни прильнуть к нему ещё ближе.
В несколько размашистых рывков Никкорд преодолел ступени лестницы, чувствуя нараставшее напряжение Вефиделии, и не сдержался от провокационного замечания, занося её в покои:
— Мне снова окунуть тебя в море и подержать на ветру, чтобы ты свободно искала моих объятий?
Он захлопнул за ними двери. В тёмном сумраке поставил Вефиделию на пол, тут же привлекая за талию к себе очень близко и совершенно недвусмысленно.
— Мы же уже… недавно днём… — Вефиделия упёрлась ладонями в живот Никкорда, намереваясь то ли обнять его, то ли удержать на расстоянии.
Он едва успел спрятать улыбку, вызванную её невинной непосредственностью.
— Помнишь, ты угощала меня каменной ягодой?
Вефа кивнула, смущённо и томительно ожидая более внятного объяснения.
— Если съедаешь одну ягоду и хочешь добавки, ты съедаешь подряд вторую и третью?
Ей нечего было возразить, а лучи радостно расшалившегося света расходились веером от её ладоней сквозь накрывшие их руки Никкорда. Он придвинулся и прошёлся лёгкими поцелуями по женской шее вниз к ключице. Вефиделия отклонила голову и подрагивала на каждое скольжение его губ.
— Ты же не боишься меня? — выдохнул в бархатную кожу Никкорд.
Вефа отрицательно качнула головой, задев подбородком его висок.
— Неприятно? — Никкорд оторвался от исследования пограничья её груди.
То же движение в ответ.
— Что тогда? — Он заглядывал в расширившиеся прекрасные глаза.
— Колется, — шорохом долетело до него.
Никкорд кивнул и вдруг потянул вниз её декольте. Склонился и провёл языком от ложбинки груди до впадинки в основании шеи Вефы, тут же следом стирая влажную дорожку собственной бородой. Вефиделия затаила дыхание.
— А так? — Казалось, в его глазах разлились чернила.
— Щекотно, — выдохнула Вефа.
— Которое приятнее? — он вызывал её на личную откровенность и сам же неуёмно разгорался от её безыскусной искренности.
— Оба, если по очереди, — задышав чаще, призналась Вефиделия.
Вместо того чтобы вернуться к почти оголённой груди, Никкорд распрямился, поглаживая хрупкие плечи Вефы.
Она могла бы воспользоваться женской хитростью и вынудить его что-то ей пообещать, лишь бы быть допущенным к сокровищам, скрытым за покровом платья. Он мог бы сорвать раздражающую ткань и предаться страсти, которая туманила разум и посылала сердце кубарем вниз.
Но Никкорд не мог предать доверие, с которым Вефиделия отвечала ему, познавая собственную чувственность и телесную любовь.
— Я хочу отнести тебя в постель и отгородиться пологом балдахина от всего, — казалось, она услышала его через кончики пальцев, гуляющих по её рукам.
— Что же тебе мешает? — спросила Вефиделия, почувствовав, как широкие ладони обхватили её локти.
— Завтра утром Палорд отправится в Орд на границу с Безымянными землями, — без всяких вступлений и пауз выдал Никкорд, и гибкая, откликающаяся на каждое его касание девушка мгновенно превратилась в каменное изваяние с немигающими глазами.
Глава 61
Вефиделия смотрела на Никкорда и сразу же сквозь него. Он выждал некоторое время, проверяя, не ринулась ли она вновь отделившимся духом в отчаянной попытке отомстить, и медленно обрисовал большим пальцем бугорок кости на сгибе её руки. Вефа не шелохнулась, но точно оставалась здесь рядом с ним. Он чувствовал её всю целиком.
Они постояли так ещё несколько угнетающих мгновений. Взгляд девушки сфокусировался. Она словно окончательно вернулась в себя из внезапного полуобморока. Вефиделия выдохнула, как будто долго находилась в каких-то неизведанных глубинах под водой и наконец вынырнула на поверхность. Приспущенный лиф платья пополз вверх. Она повела плечами, высвободилась из мягкого захвата Никкорда, отошла к зеркалу и молча приступила к вечернему туалету.
Никкорд выпустил её, озадаченно наблюдая, как Вефа вынимала шпильки из тяжёлых волос, погружала в них гребень, заводила за спину руки и распутывала завязки подола. Не справившись с последними, она слегка повернула голову в сторону мужа, безмолвно рассчитывая на его помощь. Он приблизился, развязал тугой узел, но не двинулся дальше, просто замерев за её спиной. Вефиделия не отпрянула, но от неё веяло непробиваемой отстранённостью. Она стала похожа на ключевой источник — родник, живой, переливающийся и извивающийся снаружи и сковывающе ледяной внутри.
Вефиделия накинула снятое платье на высокую спинку стула, умыла лицо, сполоснула руки и шею, стряхнула попавшие на сорочку мелкие капли и, вручив влажный полотняный отрез Никкорду, направилась к кровати. Он преградил ей путь.
— Так ничего и не скажешь?
Она подняла на него удивительно спокойный взгляд.
— Давенай выбрал преемника. Гонцы отправлены во все концы Вельда и к соседям с приглашениями на свадебный пир, который состоится на тринадцатый день по истечении положенного траура. Для своего дяди к общему посланию я добавила личное письмо. Нам нужно пересмотреть размеры расходов на укрепление…
— Вефиделия, — не повышая голоса, но твёрдо прервал её Никкорд.
Она сохранила невозмутимое выражение лица и замолчала, всё-таки упрямо вздёрнув подбородок. Надменная веледи показалась краткой вспышкой за этим едва уловимым движением.
— Безымянные земли беспощадны к воинам. Ссылка на их границу не воинов — одно из самых суровых наказаний, — продолжил Никкорд, не поддаваясь на показное равнодушие Вефы.
Вефиделия согласно кивнула и попыталась обойти мужчину. Он не позволил, удержав её за запястье. Она не вырвала руку, не окатила его негодованием. Лишь опустила взгляд, рассматривая широкий браслет из его окольцовывающих почти половину её предплечья пальцев.