Два десятка воплощений - да, это она помнила.
― Вы отвратительный человек, Зелгарис, - прошептала Сердечник, понимая, что никуда не уйдет и сделает все, о чем её попросят. Впрочем, мысль о том, что ему тоже пришлось немного сдать позиции, несколько грела её сердце.
― Знаю, - просто откликнулся ментат.
― Ох, чтоб вас прихлопнуло! - она дернула себя за косу и сердито скрестила руки на груди. - Что вы от меня хотите?
― Ничего, что бы сама ты сделать ни собиралась, - быстро проговорил Зелгарис. - Иди, куда шла, друзьям разбираться с мелкими бедами позволь, долгоиграющих планов не стой, смотри на то, что в руки плывёт. Всегда так я делаю. Помощи не стыдись: если ты хром, то сам взойти на башню не в силах, но вполне возможно это с другими.
Девушка скривилась: от обилия вековой мудрости её уже начинало подташнивать. 'Значит, в прошлой жизни убеждал каждого встречного, что его отец был хомяком?.. - её передёрнуло. - А что, этот мог...'
― Доверять своим... зачарованным ты можешь, - в голосе ментата проскользнул смех. - Длань Рении десятью годами каторги карается не просто так. Твои ардражди жизни не пожалеют, только бы тебе услужить.
Сердечник так и вскинулась. Обволакивающее её сияние потемнело, и на нём явственно проступили изломы холодных синих молний. Зелгарис чуть отодвинулся и медленно поднял руки, словно боялся, что она сбежит, если он будет двигаться слишком быстро.
― Заррраза! Да что вы все заладили! - яростно зашипела девушка, теряя над собой контроль. Молнии налились мертвенным светом, ближайшие светляки в испуге сжались и метнулись прочь. - Жизнь отдать, жизнь положить, пасть в бою - высочайшая честь!.. Я себя уже паучихой мордорской чувствую! Где мои сладенькие, пушистенькие хоббитцы?!
Зелгарис по-птичьи склонил голову набок.
― Страшно тебе?
Да, ей было страшно. Она знала, что это нормально, что не боятся только дураки и глупцы, что настоящая отвага в том, чтобы запихнуть страх в лифчик, сжать зубы и идти вперед - пусть и на подгибающихся ногах - но ей все равно было страшно. И обидно, что на пути ни разу не попался симпатичный радиоактивный паук.
― Вот черт! Черт, черт, черт!!!
Между кулаками проскочила яркая синяя вспышка, и молнии бешено заплясали вокруг девушки, грозя испепелить любого, у кого хватить глупости подойти.
― Время как река течет, но вера неуничтожима... - вполголоса проговорил Зелгарис, ничуть не удивленный её вспышкой. Крохотная иссиня-чёрная молния метнулась к нему, и он, не глядя, поймал её, как обычный дротик, и затушил в ладони. - Немного хорошего настроения не помешало бы тебе, но пси-эм из меня, как из дерьма табуретка. Впрочем, если позволишь в себя заглянуть... трюк есть один, которому учил меня мой старый мастер. Пустишь? Я покажу, как надо.
Молнии померкли, а потом и вовсе исчезли, буро-черная вуаль сменилась ровным прозрачным сиянием, и девушка, слегка поколебавшись, протянула Зелгарису руку.
― Не лезьте глубоко, - предупредила она.
― Даже не собирался! - Зелгарис постарался принять оскорбленную позу. - Я помню, как деликатно ты незваных гостей... эхм... выпроваживаешь.
Он накрыл ладонь девушки своей.
Это было иначе, чем в прошлый раз: не мощная, спокойная волна чужих эмоций, а легкое, почти незаметное прикосновение - словно кто-то пёрышком провёл по обнаженной коже. И клубок страха, угнездившийся где-то за грудиной, сначала сжался, а затем вдруг потёк, размазался - и ощущение чужого присутствия пропало. Зелгарис отступил на шаг: в светящихся ладонях покоился комок тьмы. Комок шевелился и вздыхал, выпуская длинные и короткие щупальца, а девушка пялилась на него как завороженная, не в силах отвести взгляда. Сильнее - так сказал Зелгарис? Возможно. Но умнее? Едва ли. Для Зелгариса дар не был костью, застрявшей в горле, как для неё, он жил им, дышал им, как воздухом, и творил маленькие чудеса, словно само собой разумеющееся, даже не задумываясь. И именно эти крошечные осколки 'волшебства' потрясли девушку куда больше, чем если бы на её глазах кто-то сровнял с землей гору или сделал небо розовым в белый горошек.
― Это страх твой, дорогая моя, - мягко проговорил Зелгарис. - Держи!
Шевелящийся черный комок покорно перепрыгнул в подставленные девушкой ладони и недовольно заёрзал, ощетинившись сразу десятком тонких щупалец.
― Ой, какой... Что мне с ним сделать?
― За ручки и ножки его хватай, - Зелгарис залихватски хлопнул в ладоши, - и бантиком завязывай!
― Не знаю... - потянула Сердечник, пытаясь понять, какие из ложноножек черного комочка являются руками, а какие - ногами, и как их различает Зелгарис. Или он просто насмешничает?.. - Может, лучше вы сами? У вас и опыта больше, и сами вы... тоже...
― То, что сама сделать можешь, делать я не стану, - качнул головой Зелгарис.
― И совать нос не туда, - ворчливо добавила она. - А не проще ли этого малыша?.. - Она слегка сдавила сгусток тьмы пальцами, и тот послушно изменился, приобретя форму маленького длинноухого кролика.
― Без страха обречен человек! - остановил её Зелгарис. - Задавить если, трёхкратно он вернётся, в сердце прорастет - не вытравить. Сковывай его, не убивай.
Сердечник, пожав плечами, взяла 'кролика' за одно ухо и попыталась связать его с передней лапой, но те вдруг резко вытянулись, словно были сделаны из первоклассной жвачки, и тёмный комочек ловко выскочил из ладоней хозяйки.
― Нет, нет! - она наклонилась, исхитрившись схватить беглеца прежде, чем тот сделал ещё один стремительный рывок, и не заметила, как случайно задела плечом витавший неподалеку тускло-серый, едва заметный светлячок. Того отбросило в сторону на другой, фиолетово-красный, вспышка... и на месте двух разных огоньков внезапно оказался один, светящий ровным серебристо-голубым светом. В голове девушки неожиданно зазвучал птичий щебет и шелест ветра в кронах деревьев, ноздрей коснулся запах гниющей травы и листьев, терпкий аромат экзотических цветов.
Жарко... душно... влажно... апчхи! Сколопендра самарская... апчхи! Да чем здесь вообще чихать можно... ааапчхиии!!! Ёшкина матрёшка, а ну тииихо всем!
Сгусток тьмы хитровато сжался и снова выскользнул из державших его ладоней.
Дождевые леса, планета Валентэ, третья в системе звезды Лигисс, δ Ожерелья Риассы.
Отряд имперского спецназа, вторые сутки преследовавший беглых мятежников по лесам планеты, известной на всё Ожерелье своей многочисленной популяцией хищников, внезапно остановился. Капитан ди Вигт громко чихнул, едва не выронив плазменную винтовку, несколько раз моргнул и оглянулся с таким пришибленным видом, словно всего меньше ожидал увидеть вокруг себя влажный тропический лес и встревоженные лица подчиненных.
― Ришванова отрыжка, это ещё что такое?.. - прохрипел он. - Стоило каких-то пару веков провести в стазисе, чтобы прийти в себя непонятно где, непонятно в чьем теле и... чтоб мне век гипера не видать, имперцы! Вот так мертвая петля!
― Капитан? - обеспокоенно окликнули его. - На каком языке вы говорите?
― Ладно, очнулся бы фермером на какой-нибудь аграрной планетке среди побегов троуза или адептом Ордена Потаённого пути, - продолжал вслух рассуждать мужчина, почти машинально отмечая расположение солдат и прикидывая возможные вектора атаки. - Программа перевоспитания, оболванивания и прочей благости и мерзости... Но какого Дъярга здесь и сейчас? И где, rhist schei, мой корабль?!
― Капитан?
― Это благородный язык Иттии, сынок, моей дражайшей родины, - перейдя на ардраджин, пояснил тот, кто, видимо, был теперь капитаном только внешне, и включил энергощит. Он отлично сознавал, что это привлечет к нему всех хищников в округе, но не горел желанием получить в упор из плазмогана. Имперцы, как ни странно, не попытались напасть, а вытаращились на командира, как на крейсер, подруливший к развлекательной орбитальной платформе.