– Я не понимаю… Хотя… Нет, подожди – кажется, понял… – с каждым словом Панин голос как-то глох и жух, будто цветок, только сейчас заметивший осень на своих лепестках. – Осознанный сон… Что ж, лучше поздно, чем никогда.
– Ты о чем вообще?
– Да это я не тебе, – Паня за эти несколько секунд успел как будто бы осунуться; глаза его выражали вековую усталость. Но вместе с тем в них вдруг проявилась какая-то чуть ироничная и понимающая доброта, найдя которую в красных от недосыпа глазах какого-нибудь охранника или парковщика, еще минуту-полторы коришь мир за социальную несправедливость.
– Паня, Шарвин – это наш предок. А его предки пользовались смартфонами.
– Да неужели?.. Правда? – Паня даже не старался изображать благоговейный ужас перед тайным знанием.
– Все это уже было, Паня!.. Причем много-много раз. Не веришь?
Стены здесь были сетчатыми, с крючками и кронштейнами, на которых в три ряда висела амуниция самого разного калибра, от охотничьих ножей до палестинских фейерверков: калаши, покоцанные, кажется, еще на заводе, глянцево-черные карабины, крючковатые UZI, похожие на стим-панк дрели и какие-то совсем уж инопланетные бластеры с кучей наворотов.
– Верю, Дэн, верю – в этом вся и проблема… – вздохнул Паня.
– Ничего, теперь, значит, и знать будешь. Что такое химера, знаешь?
– Что-то типа бзика, только в мозгах всей Земли…
– Ну, когда в Перестройку ты отвечаешь «единый» контролеру в троллейбусе, чтобы потом ты так же отвечал и в бюллетене на выборах – как бы возделывание почвы. Пань, тебе приходит на ум что-то подобное из нашего времени?
– Ммм…
– Нет, эти тоже давно были… Ладно, не буду томить – сегодня это слово «обнуление». Мемы, телевизионная мантра, мода на нулевые, плавно смещающая моду на девяностые…
– Хочешь сказать, все это – удобрение для росточков определенного сорта внутри наших черепных горшочков? Ясно, про все это НЛП я уже…
– Нет, Пань, ты не понял – только в шестидесятые, обдолбавшись окончательно, люди называли себя детьми цветов. По правде же мы – цветы детей, которые безропотно стоят что под струями керосина, что под струями мочи. А когда над нашими бутонами вознесен секатор, мы можем только колыхнуться под случайным порывом ветра. И ты даже не представляешь, сколько раз его заносили над нами… Ацтеки насчитывают не менее пяти. Слышал про их календарь?
– Только про майя и конец света в декабре двенадцатого…
– Они одним и тем же пользовались, а взяли его у ольмеков, у которых он появился еще три с половиной тысячи лет назад. Хотя никто из них особо не скрывал, что календарь им подогнали свыше – уже тогда в году у них было триста шестьдесят пять дней.
– Да, только какая разница, если он оказался липой?
– Паня, если нас всех тогда, в декабре, не смыло волной и не стряхнуло в раскаленные недра земли, это еще не значит, что ацтеки ошиблись. Чтобы увидеть конец, надо знать, откуда он идет – особенно сейчас, когда пострелушками и фаерболами вопросы решаются только в лохбабстерах, разводящих лохов на бабки. А вот тебе намекающая статистика: в две тысячи тринадцатом году потребление цифрового медиа-корма резко увеличилось – на сорок процентов. Что-то произошло тогда – что-то, что сдвинуло парадигму…
– Инстаграм, минимализм, хип-хоп?..
– Я тоже искал в этом направлении, но все это – продукты растянутого на долгие годы брожения, трупные пятна на заживо гниющем теле. А конкретно тот день, двадцать третье декабря, не отметился ничем примечательным: ни землетрясений, ни цунами, ни Хиросим, ни Чернобылей. Или… пока не отметился? Все-таки конец такой многосерийной франшизы не может созреть, набухнуть и наступить за один день… И тут меня осенило – а может, дата эта знаменует только начало конца или…
– Его рождение?.. – подсказал Паня.
– Ацтеки, – продолжал Денис, но Паня по его интонации понял, что попал в десятку, – делили все время существования Земли на циклы или «Солнца». Первое, Матлактли Атль, что значит «Десятая Вода», озарило Землю двадцать три тысячи лет назад. Под ним жили великаны, в Ветхом завете их еще зовут исполинами. Через четыре тысячи лет оно потухло от «большой» воды, и выжила только одна пара, уплывшая на ков… то есть на старом дереве. Следующим было Эхекоатль (не спрашивай, как я все запомнил, ассоциации тебе могут не понравиться) – оно просветило еще столько же, а потом пришел, точнее, приполз Змей-Ветер, и все стали обезьянами – кроме опять-таки одной пары, которая осталась стоять на скале (это, конечно, метафора). И дальше, дальше: Третье Солнце – пять тысяч лет, причина смерти – огонь, Четвертое – на несколько десятков лет подольше, причина смерти – голод и моря крови, и наконец Пятое, Тонатиу, взошло за четыре тысячи лет до Христа – оно-то и догорело в двенадцатом году, а протянуло оно так долго из-за принесенных богу солнца жертв. Ацтеки наивно полагали, что абонентскую плату вносили они своими детскими шалостями, но они просто не застали наш двадцатый век…