Минами коснулась её ладони.
— Но если оставить как есть, то он…
Мисаки схватилась за голову. Ей хотелось закричать от своей беспомощности и бесполезности. Она допустила, чтобы сержанта убили, дала слово, а теперь не знала, сможет ли хоть в какой-то степени его сдержать.
— Что же делать… Минами, мне больше не на кого положиться, — едва не плача сказала она, раскачиваясь вперёд-назад.
— Нужен холод, — коротко ответила судовой врач.
Акено замерла. Её осенила догадка.
— Холод… Ты права! — она схватила рацию. — Камбуз, приём!
— Камбуз на связи, — ответил усталый голос Микан Ирако.
— Микан, у вас есть место в морозильной камере?
— Наверное. А сколько нужно?
Мисаки посмотрела на накрытое простынёй тело.
— Много.
Спустя полчаса в самой глубине морозильной камеры разместили сержанта, завёрнутого в две плащ-палатки. Акено чувствовала себя неловко: она понимала, что девчонкам с камбуза придётся нелегко, но она не могла, никак не могла заставить себя выбросить тело за борт.
— Простите, что взвалила на вас всё это… — командир опустилась на ближайший стул. — Но… иначе нельзя.
— Я понимаю, — ответила Микан, помогая сёстрам Кинесаки складывать обратно в морозилку всё, что пришлось оттуда вытащить. — Не надо извиняться. Если мы можем хоть так отплатить за то, что он для нас сделал, то…
— Спасибо, — выдохнула Мисаки.
Она знала: этой ночью прольётся много слёз. Изменить это нельзя, равно как и присоединиться. Ради всего экипажа придётся потерпеть. Раз сержанта Кавады больше нет, кому-то придётся побыть сильным. В первую очередь командиру, то есть ей самой. В её руках всё ещё три десятка жизней, которые надо защитить во что бы то ни стало. Сделать всё, чтобы эта смерть была первой и последней.
— Командир, это команда по борьбе за живучесть, — ожила рация.
— Командир на связи. Что случилось? — Акено подскочила, сбрасывая с себя пелену тяжёлых мыслей.
— У нас бомба в носовом артпогребе.
— Мы тут и сами справимся, всё в порядке, — заверила Микан, заметив колебания командира.
Мисаки кивнула ей и направилась к выходу. На полпути остановилась и подобрала носилки, на которых на камбуз и принесли Каваду.
— Скоро буду. Посмотрите, можно ли её обезвредить, а я найду ещё пару человек, чтобы вынести её.
Пара человек нашлась среди механиков, которые в бою не участвовали и не пострадали. Увидев усталое, осунувшееся и откровенно кислое лицо командира, они не стали ничего переспрашивать и уточнять, а отобрали носилки и пошли впереди неё.
В носовом артпогребе, где было решено включить обычное освещение, новоприбывшие потеснили команду по борьбе за живучесть. Бомба была относительно небольшая, но выглядела угрожающе. Весила она килограммов пятьдесят, но артпогребу, а следовательно и кораблю этого хватит. В академии показывали макет, похожий на эту машину разрушения. Акено мало что помнила, за вычетом того, что с развитием зениток бомбардировка с дирижаблей стала почти невозможной, а появление УРО¹ и вовсе оттеснило воздушную технику на второй план.
А как бы всё сложилось, будь в нашем мире самолёты?
Мисаки мёртвой хваткой вцепилась в мысли о бомбах и полётах, лишь бы хоть ненадолго отвлечься от смерти Кавады.
После осмотра и небольшой дискуссии пришлось позвать Коко, которая нашла в планшете информацию обо всех произведённых Японией бомбах, после чего начался опасный, неторопливый и крайне осторожный процесс обезвреживания. Семь человек, стоявших и сидевших среди стеллажей со снарядами и механизмов подачи, затаив дыхание и переговариваясь шёпотом, пытались спасти корабль. Никто, включая Акено и Коко, даже не отошёл к двери: все присутствующие понимали, что если тротиловый подарок взорвётся здесь, то весь корабль будет обречён. И только когда взрыватель был выкручен и отброшен в сторону, все позволили себе шумный вздох облегчения.
— Теперь давайте выбросим её за борт, — решила Акено. — Кладите на носилки.
Она наклонилась было, чтобы помочь остальным, но со стороны двери громко кашлянула Маширо.
— Командир, ты что удумала?
Акено обернулась к ней и шагнула навстречу, отвечая непонимающим взглядом.
— А что случилось? — спросила она.
— Тебя вообще-то ранили. Я уже спросила у Кабураги. Ты головой вообще думаешь? — Мунетани скрестила руки на груди. — Я этим займусь. Будешь таскать тяжести в таком состоянии — я буду вынуждена поднять вопрос о твоём временном отстранении от должности.