Хоть капдва и не сказала, о каком приказе идёт речь, было и так понятно. В памяти вновь всплыл рассказ Машимо. За туманом их ждёт война, в которой не будет союзников, не будет тыла, не будет поддержки. Рассчитывать придётся только на себя, не надеясь на милосердие возможного противника. И, возможно, ради защиты себя, своего экипажа и команды «Хареказэ» придётся пролить чужую кровь. Много крови, если вспомнить штатную численность боевого экипажа кораблей того времени.
И Моэка заранее догадывалась, что такое решение ей придётся принимать рано или поздно. Она склонила голову, снова мысленно переживая тот разговор. Никто не осудит экипаж «Мусаши», если они передумают. Возможно, даже сама Акено бы умоляла остаться, не рисковать зря и тем более не пачкать руки чужой кровью. Однако совесть была иного мнения.
Моэка посмотрела в глаза Мафую.
— Если это понадобится, чтобы защитить Мике, я готова.
— Меньшего я и не ожидала от лучшего класса нашей академии, — Мафую протянула ладонь. — Я помогу всем, чем смогу, командир.
Командир… значит, отвечать и впрямь мне.
— Добро пожаловать на борт, капитан второго ранга, — Моэка пожала протянутую руку.
Акено медленно поднялась на ноги, держась за стену. Боли она не чувствовала, но перед глазами всё плыло, а каждое движение давалось с трудом, словно её завернули в плотный кокон. Снаружи гремели взрывы, «Хареказэ» раскачивался на волнах.
Она находилась на мостике. Все окна были выбиты взрывной волной, под потолком стелился чёрный дым, повсюду торчала искрящая проводка. Пол был залит кровью и усыпан осколками. Вокруг лежали тела. Мисаки смогла узнать Коко, Мэй и Маширо: первую и вторую по свитеру, а третья вверх лицом, на котором не отражалось никаких эмоций. На ногах оставалась лишь Рин, навалившаяся всем телом на штурвал.
— Рин… — хрипло проговорила командир, подходя к ней, и потрясла за плечо.
Рулевая медленно осела на пол. Глаза её были закрыты, из уголка губ текла струйка крови, а в груди торчал кусок металла размером с кулак.
— Кто-нибудь меня слышит? Приём… — проговорила Акено в рацию.
Тишина в ответ. Даже без звука помех. Присмотревшись, командир поняла, что рации конец. Стараясь не поскользнуться на кровавом полу, она вышла наружу.
«Хареказэ» умирал. Сразу в нескольких местах полыхали пожары, все башни были разворочены, вторая труба упала, зенитная площадка превратилась в бесформенное металлическое месиво, забрызганное кровью. Сам же эсминец неспешно тонул: волны уже захлёстывали палубу.
В небе кружили самолёты, подобные стервятникам, а вокруг корабля, куда хватало глаз, находились эсминцы и крейсеры. В глазах рябило от американских и японских флагов. Два сильнейших флота, вопреки здравому смыслу, объединились в своём яростном стремлении потопить «Хареказэ».
С обоих бортов к эсминцу уже приближались цепочки пузырей. Торпеды. И делать что-то поздно. Даже если механики живы, даже если Акено сама займёт место у штурвала, уклоняться уже поздно. Их всё-таки настигли…
Акено закричала от ужаса и проснулась. В первую секунду страх усилился, когда она поняла, что движения всё ещё скованы, но потом дошла мысль, что она всего лишь в спальнике.
— Всё в порядке, командир? — спросила Мэгуми Уда, оглядываясь со своего боевого поста.
Мисаки смогла только кивнуть. Слова пока не давались. Кошмар не хотел отпускать её так просто. Только живая, здоровая и обеспокоенная лишь состоянием командира Мэгуми своим видом напоминала, что есть реальность.
После того, как в бою с самолётом была тяжело ранена Маширо, Акено не могла надолго покидать мостик. Даже для сна. Спать на складном стуле — идея, как оказалось, не лучшая. Но, на её счастье, в кладовке, чудом не пострадавшей от бомб, нашлись спальники, один из которых и постелили в радиорубке.