— Что там? — Мисаки опустилась на колени и почти силой оторвала руку секретаря от кровавого пятна. В боку её торчал увесистый металлический осколок.
— Больно… — всхлипнула Коко. — И у нас пожар в артбогребе…
— Идти можешь? — вскочив на ноги и подхватив её планшет, командир подала руку. — Иди в лазарет, пусть Минами позаботится.
Неуверенно встав и морщась от каждого движения, Носа замотала головой.
— Не надо, я справлюсь… — сдавленным голосом проговорила она. — Пожар…
— Не глупи! Я за всем прослежу, а ты иди. У тебя опасная рана, — Акено посмотрела ей в глаза. — Коко, пожалуйста… Не делай себе хуже.
Кивнув, секретарь побрела прочь. Планшет продолжал сигнализировать о пожаре. Бросив взгляд на нос корабля, Мисаки судорожно сглотнула. Орудийную башню разворотило, из неё вырывался чёрный дым и искры.
— Команда по борьбе за живучесть, займитесь пожаром! Если ещё кто-то может, помогите им! Рин, ты как?
Ширетоко стояла, навалившись всем телом на штурвал, и пыталась вытащить застрявший в левом плече внушительный осколок. Но покрытое кровью стекло было скользким, и у рулевой получилось лишь порезать пальцы правой руки.
— Стой! — крикнула командир, хватая её за запястье. — Не трогай, кровь пойдёт! Лучше иди в…
— Нет, — Рин замотала головой. — Кто-то должен уклоняться. Ты же знаешь, что никто не справится.
— Но…
— Я буду осторожна. Обещаю, — произнесла Ширетоко. — Верь в меня, Мисаки-сан.
Акено кивнула. Она не хотела этого признавать, но манёвры Рин — единственный путь к спасению.
— Ещё пострадавшие есть? Никто не ранен? — спросила она по внутрикорабельной связи.
К счастью, обошлось без тяжёлых ранений, разве что несколько осколков добрались до штурманской и радиорубки, а Каэдэ присоединилась к команде по борьбе за живучесть: то ли из-за пилота-самоубийцы, то ли из-за обстрела перестал работать сонар. Да и толку от него на полной боевой скорости не было.
— Командир! — воскликнула Мэй. — Спина!
— Что там? — Акено оглянулась через плечо, потом попыталась ощупать спину, которую, казалось, жгло огнём, но лишь вскрикнула. — Больно… Мэй, можешь вытащить?
В спине торчали три осколка — один металлический, то ли от бомбы, то ли от обшивки самолёта, а остальные от остекления мостика. Торпедистка торопливо кивнула в ответ на вопрос и взялась за один из кусков стекла. Ухватиться сразу не удалось, но, обернув ладонь оторванным от блузки куском ткани, она смогла взяться поудобнее и резко дёрнула на себя. Мисаки вскрикнула и поспешно стёрла выступившие слёзы, случайно размазывая по лицу кровь.
— Извини, — виновато проговорила Мэй.
— Вытаскивай остальные. Только осторожно, — ответила Акено, стискивая зубы.
Новая вспышка боли. А потом третья — куда более долгая. На спину словно плеснули расплавленного металла. Но потом боль ослабла — не исчезла совсем, но стала куда слабее.
— Командир, это команда по борьбе за живучесть. У нас проблема! — ожила чудом уцелевшая рация.
— Химэ-тян, что случилось?
— Пожар слишком сильный, не потушить. Ещё и система орошения отказала. С нами была Куроки-сан, она пошла открывать кингстон, но пропала.
Акено сжала кулаки. Ситуация начала выходить из-под контроля. Пожар в артпогребе — это серьёзно. В любой момент весь эсминец мог взлететь на воздух. Не говоря уже о том, что там сейчас потерялась помощник старшего механика. С каждой секундой всё могло стать только хуже.
— Рин, побудь за меня. Задача та же, — не дожидаясь возражений, Мисаки надела на рулевую свою фуражку и пристегнула к поясу чехол с планшетом. — Химэ-тян, продолжайте тушить, я сейчас приду!
В носовой части последствия взрыва были ещё заметнее, чем на мостике: мелькали рваные дыры и царапины от осколков, а под потолком стелился дым. Акено порадовалась, что в носу почти не было боевых постов, иначе всё могло бы закончиться куда хуже.
В конце коридора у двери, из которой валил дым, нашлись Химэ, Момо и Каэдэ. Из пожарного шланга в артпогреб била мощная струя воды.
— Докладывайте! — сказала Акено, останавливаясь у двери, за которой царил мрак и виднелось пламя.
— Освещения нет, всё задымлено, огонь распространяется, — ответила Химэ. — Куроки-сан где-то там. Она не отзывается — наверное, потеряла сознание.
Надо было действовать быстро. Дверь пылающего артпогреба казалась вратами в преисподнюю. Вернулся не так давно подавленный страх. На миг захотелось захлопнуть дверь и молиться, чтобы артиллерийский погреб выгорел без детонации. Всё равно спасать оказавшуюся там Хироми — слишком опасно. Возможно, даже самоубийственно.