Первым делом Мафую перезарядила пистолет и только потом села, убеждаясь, что на палубе больше никого нет, кроме сидящей и держащейся за скулу курсантки.
— Эй, ты как? — Мунетани подползла к пострадавшей. — Сколько пальцев я показываю?
— Один… средний…
Убрав её руку от лица, капдва убедилась, что девушка почти не пострадала, если не считать кровоподтёка. Зная на личном опыте, что хороший удар по лицу — вещь неприятная, Мафую порадовалась везению курсантки. Потом она подняла голову и осмотрелась. Остальные катера уже подошли к кораблям, и оттуда доносились звуки стрельбы. Абордаж уже начался, а дерзкая вылазка оказалась не такой эффективной, как хотелось бы.
— Ладно, возвращаемся. Сейчас мы нужнее на борту «Мусаши».
Акено с третьей попытки вставила обойму и надавила на верхний патрон, заставляя всю пятёрку скрыться в винтовке. Щелчком пальца убрать ставшую ненужной пластинку и дослать патрон — дело уже привычное.
Солдаты лезли на «Хареказэ» со всех сторон и закрепились на корме, но что было куда хуже, они успешно занимали «Мусаши». И дело было даже не в том, что задраенная дверь — лишь временное препятствие для того, кто очень хочет попасть внутрь. Если враги займут правый борт линкора, то палуба «Хареказэ» будет у них как на ладони, а значит, оборона эсминца тут же будет подавлена.
На крыше ходовой рубки заняла позицию Мачико. Стреляла она редко, но наверняка: её не раз пытались подавить огнём, но в эти моменты уже экипаж «Хареказэ» начинал активнее отстреливаться, не давая сосредоточиться на ней. Но патроны приходилось расходовать экономно: всё-таки, курсанты располагали лишь тем, что добыли у прошлой абордажной команды.
Оглянувшись направо, Акено вскрикнула. За фальшборт были зацеплены крюки-кошки, и по верёвкам уже лезли солдаты.
— Справа! Справа! — закричала командир, вытаскивая из кобуры пистолет.
Противники, не размениваясь на попытки начать перестрелку из такой неудобной позиции, с диким воплем перебрались через фальшборт и бросились врукопашную, выставляя вперёд заранее примкнутые штыки.
Мисаки поспешно щёлкнула предохранителем и открыла огонь, отступая. Дикие вопли и перекошенные лица, не скрытые ночной тьмой, только усиливали ужас и заставляя отходить и стрелять. Пистолет щёлкнул, затвор остался в заднем положении. Всё было в точности как в тот день. И точно так же навстречу очередному противнику бросилась Марикоджи с обнажённым клинком. Отточенная сталь вонзилась солдату в грудь. Каэдэ упёрлась ногой в противника, стремясь выдернуть кай-гунто, но тот, выпустив оружие, схватил её за шиворот и притянул к себе. Свободная рука потянулась к подсумку на поясе, из которого выглядывала граната.
— Берегись! — закричала Акено, вставляя в пистолет новый магазин и передёргивая затвор.
В солдата вошли три пули, но он успел-таки выдернуть чеку. Не думая ни о чём, командир подскочила к Марикоджи и рванула её на себя, выдёргивая из ослабевших пальцев врага. Они отбежали всего на пару метров, как вдруг Каэдэ навалилась на Акено, сбивая её с ног и придавливая к палубе. За спиной громыхнул взрыв. Засвистели осколки.
— Марико, ты как? — спросила Мисаки, пытаясь выбраться из-под Каэдэ.
— Не очень… — прохрипела акустик и со стоном перевернулась на спину. По её блузке расплывалось кровавое пятно.
— Кто-нибудь, унесите её в лазарет! — закричала Акено, зажимая рану левой рукой, а в правой продолжая держать пистолет.
Чувство дежавю продолжало душить её, пугая до самых глубин души. Но командир лишь крепче сжала «Намбу». Нельзя было поддаваться панике. Надо было сражаться дальше.
Кто-то отодвинул её. Над Марикоджи тут же засуетились, перевязывая рану и унося. Акено же держала на прицеле ту сторону, откуда пришёл тот отряд. Ей снова повезло: безумный солдат своим бессмысленным самопожертвованием навредил скорее своим же, которые то ли не заметили его фокуса с гранатой, то ли не успели спрятаться и теперь истекали кровью на палубе. Рядом заняла позицию подчинённая Мафую, спокойно сменяя магазин своего МП5. Она выглядела безумно спокойной, хотя лица за балаклавой и не было видно. По крайней мере, движения «Русалки» были чёткими и отточенными, без лишней суеты. Разница в подготовке и опыте чувствовалась с первого же взгляда.
— «Хареказэ», это «Мусаши», — взволнованно заговорила по рации Моэка. — С вашей стороны к нам лезут солдаты! Как обстановка?
— Пока держимся, погибших нет, — ответила Акено, нервно сглотнув. — Что у вас?
— Нас теснят. Мы пытаемся не подпустить их к мостику, но не знаю, справимся ли… — она вдруг осеклась. Из рации донеслись звуки перестрелки. — Сзади, сзади! Прикройте, я её оттащу!
Раздался громкий треск, и голос Моэки оборвался.
— Мока, приём! Ты меня слышишь?! Не молчи!
Акено сжала кулаки. Дела на «Мусаши» явно шли хуже некуда. Моэка попала в беду, и надо было срочно помочь ей. Но… Командир посмотрела на возвышавшийся борт линкора. Вопрос был даже не в том, чтобы безопасно туда подняться, а в том, что на «Хареказэ» тоже каждый человек был на счету.
— Куда-то собралась, командир? — к ней подбежала Марон с «Соткой» в руках.
— Нет, — покачала головой Акено. — Я нужна здесь.
— Я по глазам вижу, что хочешь туда. Я прикрою, — стармех показала ей смотанный трос с крюком-кошкой на конце. — Я одолжила у солдат. Лезь, а я прикрою.
Крюк, брошенный сильной рукой Марон, зацепился за фальшборт «Мусаши». Янагивара подёргала за трос, чтобы убедиться в надёжности, и протянула его Акено.
— Давай, мы прикроем. Ты нужна там.
— Почему? — спросила Мисаки, принимая трос.
— Ты спасла мою лучшую подругу, за мной должок, — Марон передёрнула затвор автомата. — Лезь давай!
Разбежавшись, Акено перемахнула через фальшборт и повисла на тросе. Она едва успела выставить ноги, чтобы не врезаться в борт «Мусаши» лицом. Ожоги на ладонях разболелись от того, с какой силой командир вцепилась в трос. Но, превозмогая боль и упираясь ногами в холодный металл, она полезла наверх. Пуля громко щёлкнула, рикошетя от брони совсем рядом и едва не прихватив с собой её нос. Мисаки оглянулась через плечо и увидела солдата, что целился прямо в неё из винтовки. Но второго выстрела не последовало: стрелок вдруг согнулся и навалился всем телом на фальшборт. Марон тут же спряталась в укрытие и помахала командиру рукой.
Благодарно кивнув в ответ, Акено продолжила восхождение. Надо было поспешить — любая секунда промедления могла стоить жизни как Моэке, так и ей самой: болтаться на тросе у всех на виду было отличным способом превратиться в мишень.
Моэка постаралась глубоко дышать. Руки предательски дрожали, не давая попасть магазином в приёмник. Рядом двое курсанток из её экипажа возились над девушкой, вытащенной из-под обстрела. Судя по всему, жизни ничего не угрожало, но всё равно было страшно, особенно когда пуля прошла в опасной близости и разбила висевшую на груди рацию.
Мике, только не делай глупостей. Хорошо?
Сглотнув, она смогла-таки вставить магазин и сняла М1911 с затворной задержки. Хотелось бросить оружие, забиться в угол, закрыть глаза и зажать уши, отрешиться от всего этого и взмолить высшие силы, чтобы всё как-нибудь решилось само. Но ответственность за экипаж не давала убежать и спрятаться. Глубоко вдохнув и выдохнув, Моэка выглянула из-за угла.
Отряд, атаковавший их со спины, едва не справился со своей задачей, если бы не прибежавшая «Русалка», которая метнула им под ноги светошумовую гранату и хладнокровно перестреляла на месте. Как и говорила Мунетани, именно её подчинённые были главным козырем обоих экипажей. Отлично обученные и оснащённые, они уже не раз спасли защитников от полного разгрома. И сейчас «Русалка» отстреливалась от врагов в одиночку, отправив Моэку и других помогать раненой. Но ситуация была под контролем, и не хотелось оставлять её одну.