Все валилось из рук. Пробовала вышивать – иголка колола пальцы. Воображение упорно рисовало картины битвы, Эллана в первых рядах. Он прятаться не станет и уж точно не отступит. Если ланги прознают об его способностях, постараются убить в первую очередь.
Нет, не думать, не думать!
Убедившись, что ни на чем не могу сосредоточится, поднялась на стену. Солдаты смотрели с укором, всячески намекали, леди здесь не место, но они понятия не имели об изматывающей животной тоске, которая погнала бы в долину, если бы умела хоть капельку колдовать. Дар медиума не в счет.
Бок о бок с любимым, чтобы вовремя прикрыть, вылечить, спасти.
– Успокойтесь, миледи, – попытался успокоить оставленный лэрдом заместитель, по виду, полукровка, родившийся уже в Умерре, – там лангов всего ничего, неужели не справятся?
Кивнула, хотя внутренний голос подсказывал, все не так просто.
Я жила среди серых, я знаю.
– Вы целительница? – похоже, он придумал мне занятие.
Кивнула, не сводя взгляда с зыбкой дымки. Когда же, когда?
– Не поможете? Девчушка тут одна мучается…
Вздохнув, нехотя спустилась вниз и, следуя за провожатым, покинула замок, углубившись в узкие улочки городка. Он поражал зловоньем. Отвыкшая от помоев на улице, зажимала нос. А ведь для Мира воды – ничего особенного, не придумали здесь пока канализации.
Дома тоже будто из прошлого, мазанковые, с нависающими над дорогой стропилами. Тротуаров нет, мостовая условна. Временами попадались «прогалины» – не хватало одного-двух строений в общем ряду. «Ланги, – коротко пояснил провожатый. – Не успели отстроить».
Мы остановились у непримечательного дома с вывеской кузнеца. Характерный звук молота доносился с заднего двора.
Навсей поднялся по трем ступенькам на крыльцо и толкнул дверь. Из полутемной прихожей повеяло травами.
– Проходите, она лежит, не встает.
Пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, шагнула в комнаты. В Вердейле, городе рядом с вотчиной магистра Онекса, мне не доводилось заходить к местным жителям, а в замке все другое, поэтому с интересом осмотрелась.
Семья кузнеца занимала нижний этаж, второй, по словам, навсея, сдавали. Кому, оставалось загадкой. Неужели в охваченной хаосом войны Сомнейской долине еще текла мирная жизнь? Казалось, люди в страхе давно сбежали оттуда за море.
– Беженцы одна, – махнул рукой темный, когда задала вертевшийся на языке вопрос.
Нуждавшаяся в помощи оказалась беременной девушкой чуть младше меня. Большой живот казался несуразным для хрупкой, еще толком не сформировавшейся фигурки. Миниатюрная, симпатичная, она действительно могла прельстить навсея. В том, что ребенок не от человека, не сомневалась, о таких не стали бы беспокоиться. Да и только навсеи мерили совершеннолетие девушки не от возраста, а от возникновения определенных желаний, правда, первым у юной темной становился Чувствующий.
Судя по тому, как мялся навсей, как отводила глаза будущая мать, ребенок совместный. Тоже логично, чужой бы не волновал.
– Ваш? – спросила в лоб, присев рядом с будущей матерью.
– Мой, – кивнул провожатый.
– Изнасиловали?
Спрашивала ради формальности, не сомневалась, темный не спрашивал. Да и серый бы не стал. Теперь, избавившись от ряда иллюзий, понимала, на войне все поступали одинаково. А уж если женщина ниже по положению… Надо же развлекаться, заодно солдат плодить? Не из Веоса же присылать! Не сомневаюсь, ланги тоже не брезговали человеческими женщинами. И не только во время походов – не сомневаюсь, мнимые кузены, дядя и отец перетаскали в постель всех хорошеньких служанок. Наличие жены не помеха, желание никуда не девалось, а власть развязывала руки.
Мерзко, конечно, но девушка, вроде, выглядит хорошо, в меру пуглива, то есть до зверств не дошло. А могло. Темные иногда жестоко развлекались, любили разные вещи, как раз в отношении пленных и бесправных. Надо бы поговорить с дочерью кузнеца, осмотреть и строго-настрого запретить навсею любые попытки обострить ощущения. Я о них, к счастью, только слышала.
– Нет, она не возражала.
Вопросительно глянула на девушку. Та отвела глаза и, покраснев, кивнула.
– То есть сама попросила? – недоверчиво покачала головой.
– Она не сопротивлялась, – внес уточнение темный.
Ну вот, уже ближе к истине.
Неприятно, но долг лекаря обязывал остаться. А вот навсей отныне вызывал брезгливость. Умом понимала, все так поступают, но одобрить не могла.
– Так принято, – попытался оправдаться темный. – Ее бы все равно кто-то другой взял, созрела ведь. Вы не думайте, Герда мне понравилась, она не на один раз.