Пожав на прощание Исакову руку, Никаноров отправился в инструментальный цех. Он любил Яктагузова. Раньше, в свою бытность главным инженером, Никаноров всегда его поддерживал и ставил в пример другим за главное: заботу о людях, за практическое воплощение идей научной организации труда в производство, в быт инструментальщиков.
Леонид Борисович Яктагузов — лет сорока мужчина, крепкий, среднего роста, с большими черными глазами, — всегда тщательно следил за собой. В инструментальный он пришел несколько лет назад. И в цехе сразу все закрутилось, завертелось. Никаноров присутствовал на общем собрании цеха, и оно ему понравилось, как и само выступление начальника. Подтянутый, знающий предмет разговора, Яктагузов говорил по существу и увлекательно. «Технического прогресса не может быть без научной организации труда. Не трудно установить новейшее оборудование. Можно завалить им весь цех. Но если мы не займемся организацией труда по-научному, то должного эффекта не будет. А до НОТ в цехе, я посмотрел, далеко. С утра рабочие лишь ходят. Да! Представьте себе, ходят по замкнутому кругу: от станка к мастеру, чтоб задание получить, потом в кладовую за инструментом, далее в термичку, чтоб найти нужные заготовки. Да и заготовок хватает от силы на час. И снова поиски, хождения. И нет у человека душевного настроя. А психология рабочего — основа всего. Поэтому с хождением пора заканчивать. Что для этого требуется? Разорвать замкнутый круг, увеличить число транспортных рабочих. Повысить дисциплину. Следует уяснить и никогда не забывать: как ты заботишься о человеке — так он и работает. Много заботы — еще больше отдача. Это аксиома».
Последнюю фразу Як, так его звали за бодливый характер, любил повторять часто. И тем, кто не придавал ей значения, приходилось нелегко.
Когда в главном пролете появился Никаноров, ему навстречу, на ходу убирая ручку с блокнотом в нагрудный карман халата, поспешил Яктагузов.
— Рады вас видеть, Тимофей Александрович! — Яктагузов крепко пожал директору руку.
— Показывайте, Леонид Борисович, что у вас нового.
Прошли по цеху. Никаноров знакомством остался доволен: во всем здесь чувствовалась твердая рука, порядок, как и должно быть у хорошего хозяина. Люди не шлялись — все были на своих местах. Именно на это обращали внимание делегации с других предприятий города. «Хорошо бы, — подумал Никаноров, — во всех цехах добиться такого. Як знает, что делает. Надо, пожалуй, готовить его себе в заместители».
— Ну что ж, — подвел итог осмотра Никаноров. — За год у вас обновилось семь станков. Закончилась реконструкция термички. Мерительный стал лучше. Все там продумано и аккуратно расставлено, чисто. Заметно выделяются рабочие места. А теперь пойдемте в кабинет, поговорим о неотложных задачах, о перспективах, если успеем. К вам есть претензии у Фанфаронова.
— Они у него никогда не прекращаются.
— Но их не должно быть! — Никаноров назвал несколько позиций матриц, пуансонов, которыми инструментальщики не обеспечили корпус. — Далее, Леонид Борисович, это на перспективу, надо лучшие силы бросить на разработку и внедрение новой технологии по упрочняющей обработке инструмента.
— Для этого у нас нет возможности, — возразил Яктагузов. — Я говорил вам: нужна вакуумная печь.
Выслушав начальника цеха, Никаноров задумался, он вспомнил свой недавний разговор с министром, когда был у него.
— Печь министр обещал. Но время терять нельзя. Готовьте расчеты, документацию, начинайте планировку.
— Мы, конечно, завтра же возьмемся за дело. А не погорим, Тимофей Александрович? Ведь ни коня ни воза.
— Почему «ни коня ни воза»? — возразил Никаноров. — Министр обещаний на ветер не кидает. Теперь все дело в нас. От нашей расторопности зависит многое. Ни пуха вам, ни пера.
— Тимофей Александрович, через несколько минут начнется собрание. — Яктагузов встал. — Пойдемте, чтоб не опаздывать.