— Да, все правильно. Если рабочий класс подымет голову — атомная станция не устоит. Дело очень серьезное. Главные события, выходит, еще впереди.
— Да, впереди, — подтвердил Пальцев. — И в том, что они будут, — можно не сомневаться. Я сам, в случае чего, пойду в первых рядах демонстрантов. И репортаж дам на весь Союз.
Пальцева слушали все с большим интересом и молча. Видимо, устав, он взял кувшин с холодным квасом, налил и с жадностью выпил. Выждав, когда вытрет губы, Никаноров-старший сразу задал новый вопрос.
— А что там насчет метро? Говорят, палатки на площади ставили? — поинтересовался он.
— Было, отец, и такое, — ответил Пальцев. — Я встречался с ними. Решительные ребята. Готовы на все. Этим и взяли. Одного и вы знаете. Хорошо знаете.
— Не может быть?! — удивился Никаноров-старший.
— Вадим Никаноров. Непосредственный участник всех событий. Даже в милиции побывал.
— А почему до палаток дошло?
— Вопрос нелегкий. И не один. Во-первых. Зачем строить станцию метро на площади «Буревестника революции»? Если строить, значит рубить реликтовые деревья. Ломать и нарушать сложившийся архитектурный облик площади. Разве нельзя было предусмотреть строительство станции на Ямской или на улице Пешкова, где она пересекается с Черноморской? Можно. Но не захотели отцы города и области. Ссылаются, что там нет большого пассажиропотока. Может, это и верно. Но нельзя забывать, что интенсивностью этого потока можно управлять. Они всех объявляют дилетантами и только себя правыми и компетентными. Во-вторых. Жители города выдвинули настоятельное требование — прокладывать трассу метро в Нагорной части только методом глубокого заложения. Отцы города и области, конечно, опять ни в какую.
— А что теперь?
— Я дал корреспонденцию в нашей газете. После ее публикации и поездки сотрудников инженерно-строительного института в Главное управление метрополитена Министерство путей сообщения приостановило экспертизу проекта. Одним словом, забор с площади увезли, строительство прекратили. — Пальцев немного помолчал и, улыбнувшись, добавил: — Вадима Никанорова домой отпустили.
Никаноров-старший даже привстал.
— Не волнуйся, отец, — успокоил Никаноров. — Вадим дома. Собирается к вам приехать. Урок он получил. И урок хороший. Будет знать, как идти против государственной машины. Вадим — Вадимом, а пуск метро опять задержится на годы.
— Все может быть, — согласился Пальцев. — Но ведь столько ждали — и ничего? Подождем еще. Главное, чтоб все на радость людям. И чтоб люди чувствовали, что с ними считаются.
— Интересное наступило время, — не то себе, не то для присутствующих сказал Никаноров-старший. — Что хочешь, то и говори. И не бойся: не посадят. Не увезут на «черном вороне», куда неизвестно. Демократия, одним словом. Правда, эта демократия некоторыми товарищами понимается по-старому. Вот и у нас, на днях, председателя колхоза выбирали. Нашего-то в область взяли. Толковый мужик был. Меж собой мы покумекали и решили, если варяга предложат — не примем.
— А кого же вы наметили? — поинтересовался Пальцев.
— Да, тут, племянника моего. Он институт закончил. В колхозе кем только не работал. Безотказный. И все умеет: шофер, комбайнер, тракторист, электрик. Ну, на том мы и порешили. Началось собрание. Все, как и раньше. Президиум заняли первый секретарь райкома, предрик, представитель из области, из АПК какая-то шишка. И еще один гладко одетый. Туда-сюда поговорили. Дошли до кандидатур. Первый встает и говорит: — «Ваше хозяйство — хорошая школа. Человека в область взяли. Толковый руководитель. Однако заместителя он себе не успел подготовить. Хотя его нынешний заместитель может быть председателем, но, если честно, то возраст его преклонный. Мы тут посоветовались и предлагаем вам старшего агронома из отдела растениеводства. Из облагропрома». Он назвал фамилию. И встает, кто бы вы думали? Тот самый гладко одетый. Я давно на него обратил внимание: нет-нет да и глотнет таблетку. Спросил агронома, в чем дело? Больной или переживает? Оказывается, язва желудка. А первый все нахваливает: он, дескать, школу, институт с золотой медалью окончил. Ну, тут уж я не выдержал и говорю: еще неизвестно, какой он специалист и организатор. Нам человек нужен. А не медаль. К тому же у него болезня. Внутренняя какая-то. А зачем он нам с больным-то бутором?! Так что ли, мужики? Меня поддержали. И тут бригадир полеводов предложил племянника мово. За него единогласно и проголосовали. А первый еще несколько раз вставал, пытался повернуть по-своему. Не вышло. Наших людей мы лучше знаем. Вот так-то, дороги мои гости. Уморил я вас. Но ничего, молодые. Сейчас спать ляжете. А я покурить выйду. Спасибо за беседу, — он пожал Пальцеву руку.