Никаноров вынул из ящика простую, местами пожелтевшую школьную тетрадь, в которой с давних пор хранил письма Марины. Иногда он перечитывал их. Никто не знал, что он их так долго и бережно хранит. Тогда и он, и Марина были еще слишком молоды, не боялись больших забот. Хотя заботы были и тогда, но они не казались столь трудными и обременительными, в них было что-то радостное, легко преодолимое, если не в скором времени, то в близко обозримом. Никаноров раскрыл тетрадь и взял первое письмо.
«Здравствуйте, мои родные! Тима, раз ты пишешь, что принес часы и платочки, первым делом выясни, где они? Мне их пока не передали. Главное, часы. Напиши сейчас же! Тима, сегодня первый раз приносили кормить мальчика. Не определишь, на кого похож, спит, глазки не открывает. Вообще, хорошенький, крепенький мальчик. Часто ко мне не ходи, сиди и занимайся. Что надо — пусть принесет мама. Теперь — для нее. Мама, как же ты уедешь, а я? Я очень похудела. Выйду из больницы — надо поправляться. Тима будет сдавать объект, потом — экзамены в аспирантуре. Кто же мне поможет? Поживи у нас. А там, может, и я вместе с тобой уеду. В деревне обойдутся без тебя. Напиши им и все объясни. Тима получит деньги в понедельник и даст тебе на расходы. Сами ничего мне не покупайте, ждите, чего я попрошу. Молока мне уже не надо, лимонаду принесите бутылочку. Купите клюквы и сахару. Я мучаюсь жаждой и хочется кислого. У меня все нормально. До свидания. Целую вас всех. Пусть мама у бабушки попросит варенья из китайки. Вот и все. Сейчас кормила второй раз. Глазки — голубые. Спасибо за цветы. Молодец, что догадался».
Письма Никаноров знал хорошо и расположил их в хронологической последовательности. Самым коротким было второе письмо.
«Тима! Пройди на противоположную сторону приемной, к детской песочнице. На четвертом этаже, слева от угла, третье окно — мое. Я тебя увижу и позову. Мне разрешили вставать. Если что — спросишь у передатчицы, на какой стороне 39 палата. Я тебя буду ждать у окна. Марина».
Он живо представил те далекие, неповторимые времена, и сердце заколотилось веселее. Какое было счастливое время! И Никаноров взял третье самое длинное письмо.
«Здравствуйте, мои дорогие! Спасибо за все! Как хорошо, что вы принесли морсу. И апельсины. Чувствую себя лучше. Появились силы. Мальчик хорошенький, только не определю, на кого похож. Грудь берет хорошо. Но такой сонулька — все спит и спит. В сомнительную палату кладут всех с температурой, как только привезли меня в роддом, — все время держалась температура. И даже при родах. А сегодня, вчера и вечером была уже нормальная. Теперь все хорошо, не беспокойтесь. Кушать мне пока ничего не надо. Купите еще клюквы, я писала, а вы не купили. Тима, в Москву не езди, зачем лишние расходы? Пошли подарок и телеграмму. Как у тебя дела с деньгами? Лида у меня не была. И тетка твоя не удосужилась, хотя живет через дорогу. А так все нормально. Спасибо за все, не беспокойся. Принеси редиски. Привет отцу, матери, знакомым. Мне хорошо. Не забывай. Целую. И за цветы тоже. У тебя, оказывается, хороший вкус. М. Никанорова».
Из множества писем Никаноров любил последнее, которое когда-то, много лет назад доставило ему немало хлопот и беготни.
«Тима! Ты ко мне пока не ходи, а в субботу позвони после 12 ч. дня, узнаешь, выписали ли Никанорову? Если ответят: выписали, то приедешь за мной. Собери заранее белье, и привези с собой следующее:
одеяло с пододеяльником, теплую пеленочку, холодную пеленочку, клееночку, платочек носовой, теплую распашонку, холодную распашонку, косыночку, чепчик, подгузничек, ленту (купи 1,5 м под цвет одеяла). Это все для него, нашего Бореньки. Теперь для меня: майку твою, трусы, платье беленькое горохом, кофту шерстяную и, чтобы затянуть мне грудь, привези зеленый бюстгалтер, он лежит в шифоньере. Еще платочек зеленый, шерстяной. Все приготовь заранее. О нас особо не беспокойся. Мы чувствуем себя хорошо, а то, что похудели — неважно: поправимся. Тима, так страшно начинать самостоятельно жить с мальчиком, так боюсь, и все думаю: лучше еще бы побыла здесь, где можно ждать помощи в случае чего. Хорошо мне первое время помогут бабушки. Пока все. Остальное договорим, когда встретимся. Отдал ли бабушке 5 руб. и должен ли ты еще кому? До скорой встречи, мой любимый! Не забудь большой букет цветов. Целую крепко, твоя Марина».