— Про крышки напомню Кудрину при первой же возможности, — успокоил рабочего Никаноров. — Обязательно.
Следующим, попросив разрешения сказать несколько слов, поднялся известный на заводе фрезеровщик Лукашин.
Выслушав его, Никаноров вспомнил, что видел Лукашина в президиуме собрания на заключении трудового договора, и портрет его в заводской галерее Почета. Спросил:
— Андрей Павлович, плашки вы делаете? Один?
— Да, я их делаю. Один.
— Это же непорядок. Давно говорил Яктагузову, что надо подумать о перспективе. Недооценивает. А все до поры до времени. Малейший сбой — и может получиться большой скандал. Кстати, — Никаноров посмотрел в глаза Лукашину, — и у вас, Андрей Павлович, личная просьба ко мне есть? Неужели и вы не устроены?
— Устроен, почему же, — вставая, отвечал Лукашин. — Но старость не за горами. Скоро пенсию оформлять начнут. А мы с женой вдвоем живем в так называемом финском домике. Тихо. Уютно.
— Участок есть при доме, — вставил реплику для пояснения зампредседателя завкома.
— Все верно, — согласился Лукашин. — И участок есть. И вода. АГВ недавно поставили. Но туалет во дворе. Ванны нет. А под старость хочется пожить, как люди. Ведь я на заводе около сорока лет. Комнатенку бы нам. Дом-то, честно говоря, великоват стал для двоих. А дети все поразлетелись. Своими семьями обзавелись. А дом у нас добротный. Ухоженный. Желающие в него, поди, найдутся.
— Спасибо, Андрей Павлович, за труд и откровенность. Мы подумаем о вашей просьбе. Самым серьезным образом. Не волнуйтесь.
Выговорились все, кто пожелал, высказали немало интересных наблюдений, оценок и предложений, и Никаноров, старательно их записав в свой любимый блокнот, большой, в кожаном переплете, был доволен. И вдруг, — вот тебе на! — вопрос, который, казалось, уже и не возникнет, особенно после того вступления, которое Никаноров сделал еще в начале беседы, — вопрос снова грянул как гром среди ясного неба.
— А все-таки, Тимофей Александрович, что планируется на заводе по улучшению жилищных и других социальных условий? Ведь мы в цеха вернемся, а люди спросят: есть ли у нас перспектива улучшить свой быт?
«А что им отвечать? — в напряжении думал Никаноров. — Скажу, что есть на самом деле». И неторопливо начал:
— У меня по жилью был разговор с министром. Он обещал увеличить средства. Письмо мы ему отправили. Далее. Сами, хозспособом, мы сформировали комплексную бригаду строителей, будем строить детсад-ясли, новый профилакторий на сто мест. В год в нем будет отдыхать по тысяче человек. Предстоит большая работа в пионерском лагере. Подремонтируем его и сделаем в нем бассейн. Этот самый бассейн на днях уже купили. В нем четыре дорожки по двадцать пять метров. Строители говорят, что за месяц смонтируют. Намечаем капитальный ремонт туристической базы, где число домиков для семейных увеличим, и одноместных комнат побольше построим. Оснастим базу новым оборудованием заменим мебель. Вся эта программа на предстоящую пятилетку будет определена в конце года.
Когда рабочие вышли, Никаноров, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, прошел на свое место и, остановив свой взгляд на Молотильникове, сказал негромко, но четко выделяя каждое слово, будто старался, чтоб оно не вылетело, а крепко, прочно осело в сознании помощника по быту: