Дверь чуть скрипнула. Стойкицэ хотел приподняться, но прохладная нежная рука опустилась ему на лоб, прижала голову к подушке. Он открыл глаза.
— Хорошо, что ты проснулся, — шепнула Марьяна, — а то сестра уже заглядывала. Мне пора.
— Ты была здесь? — смутился он.
— Я рано пришла, но ты спал…
— Почему ты меня не разбудила?
— Это я скажу тебе в следующий раз. Кажется, я знаю, что тебе снилось.
— Марьяна! — задержал он ее. Но тут же забыл обо всем, обнял ее за шею и притянул к себе. Губы у Марьяны были мягкими и горячими, а глаза — такими глубокими и чистыми, каким бывает летом небо, если смотреть в него с самых высоких гор.