Мы посмотрели друг на друга, пытаясь обнаружить возмутителя спокойствия.
— Я здесь бьюсь, чтобы научить вас, а вы смеетесь? Я вам покажу!
Только этого нам и не хватало.
— Признайтесь добровольно, кто смеялся, потому что я все равно знаю, кто это!
Все молчали. Если на самом деле кто и смеялся, то сделал это непроизвольно. Интересно, сколько времени мы потеряем для выявления личности? Как же он найдет виновного? Но этот смех он нам не простит… Может, это был я, а почему бы и нет? Если не смеялся никто другой, то, разумеется, у меня были все основания считать, что смеялся я, тем более что я читал накануне книгу «Мош Теакэ». В любом случае я решился добровольно взять на себя вину, чтобы помочь товарищам выйти из затруднительного положения. Но я также не хотел, чтобы моя фамилия дошла до командира батареи. Что бы сказал капитан, узнай он, что на второй день после нашей беседы я вновь принялся за глупости?
Поэтому я предоставил старшине искать виновного, а сам погрузился в мысли, очень далекие от всего здесь происходившего.
— Ну-ка, вот ты, иди-ка сюда!
Я не сразу уловил, что указательный палец старшины показывает на меня, и продолжал думать о своем.
— Посмотрите на него, он и сейчас смеется!
Улыбка в уголках губ… От нее никуда не деться. Весь взвод мог засвидетельствовать, что я смеюсь.
— После обеда прибыть в каптерку!.. Помощник командира взвода, командуйте!
Сержант из первого отделения вышел из строя:
— Взвод, слушай мою команду!..
«Стук-стук» в дверь каптерки.
— Товарищ старшина, рядовой Вишан Рэзван, второе отделение, второй взвод, по вашему приказанию прибыл!
— Давай, парень, давай смелее, не бойся, я тебя не съем. Я тебя позвал только для того, чтобы показать, как мы храним военное снаряжение здесь, чтобы у вас оно всегда было в хорошем состоянии.
Каптерка действительно прибрана образцово. Каждый комплект белья и одежды был сложен и лежал на своем месте на полке. Вещи уложены одна на другую с точностью до миллиметра — как будто их разрезали лезвием бритвы с помощью отвеса и ватерпаса — по номерам а размерам, гимнастерки с гимнастерками, кителя с кителями, нижнее белье с нижним бельем, простыни с простынями. И чтобы ничего не перепутать — все имело этикетки (на бордюре, карнизе), каллиграфично написанные тушью.
— Ну, как твое мнение?
Я не мог не выразить своего восхищения. Но старшину не интересовало мое мнение, и он продолжал:
— А как, ты думаешь, все это поддерживается в должном порядке?
Очевидно, надо было ответить, что благодаря аккуратности и дисциплине. Но как узнать, это ли имел в виду на самом деле начальник?
И тут, чтобы вывести меня из затруднительного положения, старшина показал мне на два ведра и тряпки для мытья полов.
— Ну, захочется тебе еще смеяться?
Нет, не захотелось. Но старшина в этом еще не убедился.
— Чтобы блестело, как солнце! Как венецианское зеркало!
Поясница, лопатки, спина — они словно чужие. Ноги готовы переломиться в коленях. И эта каптерка, которая вначале казалась мне вполне доступной по размерам, теперь вырастала в ангар для самолетов. Старшина беспрестанно проверял мою работу. В мокрый кафель можно было смотреться, как в воду прозрачного озера. И если ему казалось, что где-то недостаточно блестит, он звал меня перемывать, после чего я вынужден был вытирать еще в следы от его сапог. Но все имеет свой конец. И старшине пора уходить домой.
— Еще не готово?
Достает часы, опаздывает, видно, но хочет дождаться от меня доклада, что работа окончена. Мне же спешить некуда. И я методично начинаю все сначала. Старшина выстукивает пальцами дробь по полке, затем длинной пластмассовой линейкой начинает стучать по голенищам сапог. Только мне незачем нервничать. Я тщательно отполаскиваю тряпку, расстилаю ее на полу во всю длину и, растопырив пальцы, начинаю водить ею влево-вправо, влево-вправо, как при косьбе.
Наконец терпение старшины лопается, и он уступает:
— Выйди!
Мою ведра и кладу их вверх дном в том же порядке, в каком их брал. Полощу тряпки и вешаю их сушиться. Мою руки, опускаю закатанные рукава, подтягиваю ремень, одергиваю гимнастерку, вытягиваюсь перед старшиной, который стоит в нетерпении в углу каптерки с фуражкой в руке, и подношу руку к пилотке.
— Рядовой Вишан Рэзван, второе отделение, второй взвод, докладываю — ваше приказание выполнено!
— А что это ты опять смеешься?