– Если хотите, чтобы я составил об этом случае какое-то представление, расскажите обо всем подробней, – внимательно посмотрел Лев на гостя.
– Хорошо. В тот день, неделю назад, я должен был ехать в Сочи для деловых переговоров. Павел, как обычно, подготовил машину, я взял все бумаги и уже направился к выходу, как вдруг раздался телефонный звонок. Звонил наш представитель в Турции. Мы недавно заключили крупный контракт с одной тамошней фирмой. Речь шла о строительстве большого трубопрокатного завода; сумма контракта исчислялась сотнями миллионов долларов. И вот у наших турецких партнеров возникли серьезные вопросы, которые они хотели немедленно решить.
Хотя переговоры в Сочи тоже были важным делом, но их нельзя было сравнить с турецким контрактом. Было ясно, что никуда мне ехать не надо, а надо поднимать все документы по турецкой сделке и вести по телефону переговоры с нашими партнерами. Поэтому я взял бумаги, которые заготовил для поездки, подписал несколько документов, которые не вызывали вопросов, остальные отложил в сторону. Спустившись во двор, сказал Павлу, что не смогу поехать с ним. Объяснил, что он поедет один, передаст несколько подписанных мной документов нашим партнерам, объяснит, в чем дело. Переговоры мы проведем в другой день – может быть, даже завтра. Павел заверил, что все прекрасно понял, и уехал. А спустя несколько часов мне позвонили из полиции и сообщили, что мой водитель погиб в результате аварии…
– Расскажите, пожалуйста, об этой аварии, – попросил Гуров. – Любые подробности, какие вам известны.
– Ну, подробностей не так много… Дорога от нас в Сочи сначала круто взбирается в гору, проходит через Архипо-Осиповку, а потом так же круто спускается на юг, к Лазаревскому. На одном из таких крутых поворотов машина на подъеме потеряла управление, ударилась о столбик ограждения, перевалила через него и сорвалась в пропасть. Там высота около восьмидесяти метров… так что и от машины, и от водителя мало что осталось.
– Но все-таки кое-что осталось, – покачал головой Гуров. – И полиция наверняка внимательно исследовала эти остатки. Что они вам сообщили? Они обнаружили причину, по которой машина потеряла управление?
– Да, нашли, – ответил Селезнев. – Они считают, что по какой-то причине из системы вытекла вся тормозная жидкость. Почему – они затруднились сказать. То ли патрубок соскочил, то ли в бачке образовалась трещина…
– У вас какая машина?
– Та, на которой ехал Павел? «Мерседес».
– Вряд ли у «Мерседеса» мог треснуть бачок с тормозной жидкостью. Но ведь в полиции наверняка проверяли весь путь вашей машины до ее падения с обрыва. Если тормозная жидкость вытекала постепенно, то на асфальте должен был остаться след. Они его нашли?
– Вот этого я не знаю, – признался бизнесмен. – Они мне не говорили, а я не спросил.
– Разве ваш водитель, если он опытный человек, мог не заметить, что с машиной что-то не в порядке?
– Вот и дознаватель из полиции меня о том же спрашивал. И знаете, что я ему ответил? Что такого просто не может быть. Павел чувствовал машину, как мы с вами чувствуем собственное тело. Он знал все, что с ней происходит, и моментально находил и устранял любую неисправность. Так что я просто не понимаю, как могла случиться эта трагедия.
– Скажите, а до этого не было у вашего водителя каких-то неполадок? Он ни о чем вам не говорил?
– Неполадки? Не помню… – Селезнев задумался, потом вспомнил что-то и энергично кивнул головой: – Да, действительно, такой случай был. Где-то за неделю до аварии я собрался ехать в Краснодар. По привычке хотел садиться в «Мерседес» и тут увидел, что машина стоит на смотровой яме, а Павел с ней возится. Я спросил, что случилось, и он объяснил, что по неизвестной причине вдруг отказали рулевые тяги. Так что нам пришлось ехать на другой машине – к счастью, у меня их несколько.
– Так он выяснил, что было с рулем?
– Не знаю, – пожал плечами Селезнев, – Павел мне не докладывал. Точнее, он на следующий день доложил, что неисправность устранена и я снова могу ездить на «Мерседесе». А что там была за неисправность, я его не спрашивал – у меня были дела поважнее.