— А что потом? — проворчала я. Жизнь все сильнее выходила из-под контроля с каждой минутой.
— Не знаю, — сказала она, выпрямившись и сунув телефон за пояс леггинсов. — Главное, не начинай трахаться во сне.
— Ада! — возмутилась я.
Она улыбнулась и пожала плечами, радуясь, что задела меня.
— Так ничего нет?
— Теперь уже есть. Я делаю что-то, а потом не помню! Вы идете в кинотеатр сегодня?
Она прикусила губу.
— Я хотела бы пойти. Я не была с Лейтоном вне школы за эту неделю.
— Я думала, ты собиралась порвать с ним, — сказала я.
— Может, это я и делаю, — сказала она мне.
Я кивнула. Я не собиралась мешать ей жить из-за своего страха. Ада могла только отвлечь меня от происходящего. И помешать трахаться во сне. Боже упаси.
Она положила теплую ладонь на мое плечо и сжала. А потом замерла, глядя на мое лицо.
— Что с твоими глазами?
Неприятный страх сдавил мышцы моей спины.
— Глаза? — я медленно покачала головой. Голос дрожал. — Что там?
Она склонила мою голову, чтобы лучше падал свет, и посмотрела прямо мне в глаза. На ее лице появился испуг.
— Что там? — безумно спросила я.
— Зрачки… огромные. Ужасно большие. У тебя словно глаза акулы. Ты что-то принимала?
Страх растекся по моей спине. Я вскочила с кровати, чуть не запутавшись в одеялах, и подбежала к зеркалу.
Я вскрикнула, комната закружилась. Я схватилась за край туалетного столика и поглядывала на свое лицо. Я не могла смотреть прямо.
Глаза точно напоминали акульи. Зрачки были такими огромными, что только тонкое кольцо цвета окружало их. И ужаснее, страшнее, страннее всего было то, что цвет был не голубым. А карим. Золотисто-карим.
— Они карие! — закричала я.
— Что? — Ада подошла ко мне и еще раз осмотрела. — Нет, они голубые. Но жуткие.
Я посмотрела в зеркало. Зрачки все еще оставались огромными, но кольцо цвета теперь было васильково-голубым. Карий пропал. Может, этого и не было.
— Что ты принимала? — спросила она. — Ты обещала, что наркотиков больше не будет, Перри.
Я была потрясена и оскорблена ее обвинением. Я хотела зло возразить, но видела, как больно ей даже думать об этом.
Честно глядя на нее странными глазами, я сказала:
— Я ничего не принимала, Ада. Я не трогала наркотики уже давно. Не трогала. И ничто не принимала. Даже те болеутоляющие.
Она не спешила верить мне. Я не винила ее. Я жутко себя вела, когда была в ее возрасте. Я была глупым подростком.
— А если ты принимала их во сне? — тихо сказала она.
Я посмотрела на свое жуткое лицо в зеркало и пошла мимо нее к шкафу.
— Смешно. Где бы я взяла наркотики?
— А где ты взяла лак для ногтей?
— Наверное, купила в «Волгринс», — сказала я, глядя на нее, — рядом с лавкой с кокаином.
Я надела футболку и толстовку и вернулась в кровать. Ада все еще смотрела на меня.
— Ты не уходишь? — спросила я, ее общества мне уже не хотелось.
— А ты будешь в порядке? — спросила она.
— Я не под кайфом, — заявила я недовольным тоном.
— Если ты так говоришь, — ответила она. — Звони, если что-то понадобится. Только проверь, чтобы ты была не во сне при этом.
Она сочувственно улыбнулась и покинула комнату, закрыв за собой дверь.
— Опекающая коза, — проворчала я странным голосом. Я быстро зажала рот, боясь того, что вылетит. Я не хотела это сказать. Я даже так не чувствовала. Или нет?
Мне нужно было отвлечься. Чем больше я думала о случившемся, о своих чувствах, тем страшнее мне было. Во мне словно спорили две части. Одна была подлой и хотела поступать ужасно с Адой, Эшем и моими родителями. Другая была боязливой, трусливой. И подлая сторона могла вот-вот победить. Я стану мистером Хайдом.
Я подняла пульт и включила телевизор. Он был подключен, но я не смотрела его после того случая. Ужас покалывал мое сердце в предвкушении, что случится что-то необычное, но все выглядело нормально. Шла серия «Друзей», где Росс и Чендлер должны были развернуть диван, из колонок звучал смех. Я невольно посмеивалась, устроившись в кровати, решив провести вечер за просмотром сериалов. Я не помнила, когда в последний раз так делала, бездумно развлекалась.
После двух серий «Друзей» и двух серий «Фрейзера» я услышала, что подъезжает машина папы, и меня охватило облегчение. Я невольно была напряжена, несмотря на гримасы Найлза Крэйна.
Я услышала, как открылась входная дверь, мама что-то сказала ему. А потом я услышала их шаги по дорожке, двери машины закрылись.
— Не-е-ет! — закричала я и подбежала к окну. Джип папы отъезжал, мама была на пассажирском месте. Они выехали на улицу и пропали во тьме за деревьями. — Блин, — выдохнула я. Они, наверное, отправились к друзьям или на ужин, но это означало, что я осталась одна в большом доме на неизвестный срок. Ветер бушевал снаружи, от холодных порывов содрогались окна, и это ухудшало ситуацию. Я не хотела оставаться одна.