Я расслабилась.
- Она верит, что это происходит с ней, - продолжил он. Мое сердце замерло. - И я знаю, что спорить здесь не стоит. Я убедил ее, что ритуал ее спасет.
- Подлиза! - взвыла Ада, она бросала специи, миски, колокольчик и склянки в мусорный мешок с грохотом. - Ты сказал, что это сработает! Ты верил в это!
- Ада, тихо, - сказала моя мама, а потом посмотрела на Максимуса. - Ты сделал в доме бардак из-за этого.
- Я только пытался помочь вашей дочери, миссис Паломино.
Она скрестила руки и посмотрела на меня.
- Да. Я это вижу. Если это продолжится, помочь Перри сможет только бедный доктор Фридман. Я клялась, что мы больше не зайдем в его кабинет…
Мертвые бабочки во мне встрепенулись, пробудились от ужасающей угрозы встречи с моим старым психологом. Я могла убить Максимуса прямо сейчас, а потом еще раз за то что он играл со мной, и я пронзила его самым убийственным взглядом, чтобы он заметил.
И он заметил. Он переминался, избегая моего взгляда, и сказал папе:
- Я прослежу, чтобы все было убрано, а потом только уйду. Это только соль и специи. Я пройдусь с пылесосом, и все пропадет раньше, чем вы скажете Атчафалайя.
Папа прищурил на миг глаза, глядя на него, и расслабился.
- Знаю, ты любишь еду с юга. Но не стоит делать и ковры каджунскими.
Это была… шутка?
Да. Папа улыбнулся Максимусу, несмотря на происходящее. Он улыбнулся, похлопал его по плечу, и они с мамой покинули кухню и направились в свою комнату.
Как только они оказались далеко, и я уже не слышала вопли мамы из-за обнаружения корицы и серы всюду, я с силой ударила Максимуса по руке. Я чуть не ударила его по лицу, но быстрый взгляд на его щеку меня остановил.
- Что это была за фигня? - закричала я на него, пытаясь держать голос ровным и под контролем, но мне это не удалось. Гнев и смятение были опасно высоко, сдавили мое горло, были готовы пролиться на него самым ядовитым ядом.
- Ой, - сказал он, потер руку и отпрянул от меня.
- Козел!
- Подтверждаю! - добавила Ада.
Он драматично пожал плечами.
- Что? Я не смог кивнуть вам, и это делает меня таким же сумасшедшим, как вы?
- Что, прости? - я пронзительно вопила.
Я шагнула к нему, и он отошел на пару шагов, пока не ударился ногами о плиту.
- Что? - спросила я. - Теперь ты меня боишься? Боишься после увиденного ночью?! Ты ведь видел. Ты видел это. Ты видел штуку снаружи, видел, как выключился свет, а ками, чертов камин зажегся сам по себе. И фотографию. Фотографию моей семьи. Кто это сделал? Не говори, что я!
- Говори тише, - сказал он мне, взгляд стал тяжелым.
Я шла, пока не прижалась к нему, и ткнула пальцем у его глаза.
- Не смей указывать мне говорить тише. Ты и твоя, твоя… пассивность, трусость стоили мне визита к старому психологу! Ты мог разрушить мне жизнь, и я не шучу.
- Перри. Ты веришь, что одержима призраком, а то и дьяволом. Твоя жизнь уже разрушена, да?
У меня не было слов, и я просто смотрела на него, а потом отошла с шумным выдохом и встала, кипя, рядом с сестрой.
Она виновато посмотрела на меня и сказала Максимусу.
- Но ты это видел. Я тоже, а я точно не чокнутая. Не всегда. Не часто. Здесь точно что-то есть. И теперь оно останется, потому что тебе было страшно сказать моим родителям правду. Ты… дебил!
Она посмотрела на меня после последнего слова, словно искала одобрения. Я кивнула.
- Почему оно останется? - спокойно спросил он. - Мы совершили ритуал. Свечи догорели сами, мы их не трогали. Вам осталось только закопать их на заднем дворе.
Когда я рассказывала о случившемся родителям, я опустила часть о закапывании бутылочки ведьмы. И о монстре в доме. Было бесполезно рассказывать им, и я не хотела, чтобы папа выкопал ее, потому что он бы стал так убирать все, связанное с черной магией.
- Или во дворе спереди, - продолжал он. - Я могу дать вакуумный пакет. Ритуал еще держится.
- Откуда нам знать? - спросила я. - Ты видел фотографию. Камин. Это было после всех слов и дел.
- Но свечи еще не закопаны. Тогда все будет сделано. А теперь, милая, ты сама все понимаешь. Мы можем только ждать и смотреть.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Следующим утром я хотела только спать. Проспать еще день, неделю, год. После того, как мы закопали свечи (спереди во дворе, подальше от взглядов родителей, ведь окна их спальни выходили на задний двор), я помогла Максимусу убрать пылесосом сильно пахнущую смесь, что мы разбросали. К сожалению, пришлось заходить и в комнату родителей, пока они готовились ко сну, но зато мы справились с этим раньше, чем у мамы случился приступ.
Когда мы попрощались около полуночи, он склонился для поцелуя. Но я не могла ответить. Его действия разозлили меня, и даже если он говорил, что делал это для меня, что-то шло не так. Может, дело было в том, что сказала Ада, что она не могла доверять ему. В любом случае, я была насторожена, была не в настроении для любви, хотя было что-то сексуальное в том, как яростно он вел себя при ритуалах.
Но это была моя женская часть. Голова и инстинкты говорили отвести взгляд и сказать:
- Потом поговорим. Спасибо за помощь, - и закрыть дверь. Может, словно немного поблагодарить его.
Я сильно устала, и к десяти утра меня грубо разбудил звонок телефона.
Я приоткрыла один глаз и увидела серый мрак, проникавший из окон в мою комнату. Я перекатилась и схватила телефон, посмотрела на экран размытым взглядом.
Черт. Это была Шэй.
Я кашлянула и быстро ответила:
- Алло?
- Перри, - сказала она странно деловитым тоном. - Как ты?
- Кхм, - я перевернулась на спину и прижала ладонь ко лбу. Как ответить? - Уже лучше, поправляюсь.
- О, рада слышать, - сказала она, словно я сказала ей то, что стоило миллион баксов. - Ты не против заглянуть сегодня?
- В кофейню?
- Да. Не для смены. Я просто хотела поговорить.
Ох. Я вдруг ощутила волну тошноты, а потом пустоту в груди.
- Ох… ладно.
- Не переживай, - сказала она. - Приходи к трем.
- Хорошо. Увидимся, - вяло сказала я и посмотрела на телефон, я слышала, как она положила телефон. Я нажала на кнопку завершения вызова и опустила телефон рядом с собой.
Я уже это проходила. Я знала, что это было. Она могла говорить мне не беспокоиться, но я знала, что меня ждало.
Может, я всегда просто спешила выбрать самый худший вариант. Шэй только хотела увидеть меня. Я же ей нравилась, да? Она не уволит кого-то из-за болезни. Это ведь было незаконно?
Я выдохнула с шумом. Она просто хотела увидеть меня и разработать график, сделать это не по телефону. Шэй предпочитала такое.
Я вдохнула и встала, чтобы начать день.
Мои нервы пылали, когда я припарковала Тыр-тыр у кофейни и прошла через стеклянные двери. И хотя был час-пик, я все равно ощущала, как все смотрят на меня, шепчутся: «О, это та девушка, что вела себя буйно». Конечно, никто не замечал меня, никому это не было нужно. И я была обычной одежде, это помогало.
Но я не могла скрыться от Эша или Хуана, студента из Колумбии, с которым я работала только пару раз. Я слабо улыбнулась им, пока неловко заходила за стойку. Они были заняты заказами, так что они не могли поговорить со мной, но это мне даже нравилось. Чем меньше слов, тем лучше.
Я смотрела на лицо Эша. Он был теплым и сдержанным, как обычно, но на меня смотрел как-то иначе. Будто я вот-вот сорвусь, будто я - обезьяна в клетке зоопарка. Мама смотрела на меня так раньше, когда я была не в себе. Стоило ожидать, что Эш изменится, увидев «настоящую» меня. Он не звонил и не писал мне с вопросом, в порядке ли я.
Было больно, но я пыталась не обращать внимания, пока шла к двери, поглядывая на уборную по пути, ноздри раздувались, запах все еще был, теперь он был связан с жутким запахом смерти.
Я услышала приглушенный голос Шэй: