Но, пока мы продолжали, а мир уплывал от нас, я все меньше ощущала себя робкой фейри. Я становилась все увереннее. Я хотела власть. И собиралась ее получить.
Мы добрались до его крохотной спальни, он ловко снял мою тунику и леггинсы, оставив меня в нижнем белье, что не сочеталось между собой. Мне было все равно. Я разорвала его рубашку, пуговицы отрывались с приятным треском.
Я замерла, чтобы восхититься тем, как хорошо он сложен, как ковбой с Дикого запада. Он выглядел естественным, словно мышцы получил, тягая тюки сена и ставя клеймо скоту. Он воспользовался моментом, обхватил мою талию и, словно я ничего не весила, бросил меня на кровать. Я приземлилась с приглушенным стуком и смотрела на него восхищенно из-за занавеса спутанных волос, упавших мне на лицо.
— Тебе нравится грубо? — сказала я хитрым голосом, испугавшим меня. Он был низким и гортанным, не моим.
Максимус словно не заметил. Он только улыбнулся с пылающими глазами и снял джинсы, а потом бросил их в другую часть комнаты. То, что он управлял, уже удивляло и отвлекло меня от странного изменения моего голоса. Не удивляло то, что он был хорошо одарен (это я подозревала, исходя из всего его размера) и уже крепок, как сталь.
В мгновение ока презерватив был на месте, а он оказался на мне. Я наслаждалась ощущением его крупного тела на мне. Он прижал влажные губы к моей шее и направился ниже. Я знала, что врачи и буклеты говорили, что секс через неделю после выкидыша уже был возможен, а прошло уже больше времени, но я все еще не хотела, чтобы он был там. Еще и лицом.
Я выгнула спину от наслаждения, он скользил языком по моим костям таза, и я схватила его за голову с одной стороны. Я потянула, пытаясь остановить его путешествие вниз, но он был так поглощен процессом, что не обратил внимания. Я сжала крепче и попыталась снова, но без толку.
Тихий стон сорвался с моих губ, прилив силы, желания и гнева поднялся из моего живота. Я приподнялась, сунула ладони под его руки и одним пугающим движением потянула его.
Я потянула с такой силой, что он рухнул рядом со мной на кровать, подпрыгнув от столкновения.
— Милая? — выдохнул он, глядя на меня со смесью страха и удивления.
Я не могла поверить собственной силе, но не хотела задерживаться на этом.
Он попытался сесть, я одной рукой надавила на его дальнее плечо, а потом с новой для меня ловкостью забралась на него, крепко сдавила бедрами.
Я склонилась к нему, мои груди прижались к его груди, и я сладко улыбнулась.
— Это для тебя слишком грубо?
Его глаза на миг прищурились.
— Так ты хочешь сыграть?
Я рассмеялась и напала на его шею языком. Не знаю, что на меня нашло, я словно играла чужую роль в пьесе. Это было страшно, я словно смотрела со стороны, как я вожу ногтями по его рукам, но это и освобождало. Я была не в себе, но в этот раз я не переживала.
Я была отчасти даже рада этому. Возможно, даже слишком рада.
Я уверенной рукой направила член Максимуса в себя, что вызвало у него похотливый стон. Я не чувствовала боли, не чувствовала ничего, кроме энергии, растекающейся во мне. Я безжалостно целовала его и раскачивала бедрами в уверенном быстром ритме, и все больше его стонов вылетало в мой рот.
Он попытался отпрянуть, задыхаясь и не желая еще кончать. Он взмолился:
— Медленнее.
Я рассмеялась и провела ногтями по его груди. Сильнее.
— Ай, — закричал он и склонил голову, чтобы увидеть три кровоточащие линии на груди.
Я склонилась и рассмеялась в его ухо.
— Котик.
Он замер от этого.
— Кто ты? — прошептал он.
Я подняла голову и посмотрела на него, движения замедлились.
— А кем ты хочешь, чтобы я была? — ответила я.
Он нахмурился, и я ощутила еще одну волну, оттолкнувшую мой контроль еще дальше. Я хотела извиниться, но слова не вылетели, я и провела ладонью по его щеке. Я оставила четыре царапины, кровь медленно сочилась с его скулы.
Улыбаясь от его шока и причиненного ущерба, я подняла другую руку. Я знала, что могла лучше. Он заслуживал лучшего. И все они.
Я не успела ничего сделать, он вскинул руку и обхватил мое запястье так крепко, что моя ладонь обмякла, как увядший цветок.
— Хватит, — прорычал он и изо всех сил перевернул меня, оказавшись сверху. Я извивалась под ним, у меня были подозрения, что я могла бы бросить его через всю комнату, если бы хотела. Но что-то во мне сдалось, и огонь начал затухать, а власть и реальность вернулись ко мне.
Мы тяжело дышали, наши лица почти касались, его глаза сверкали от конфликта, глядя в мои. Кровь начала собираться в его порезах на лице и груди, грозя пролиться на меня. От этого мне было нехорошо, чего не наблюдалось, когда я наносила ущерб.
— Я рад веселью, Перри, — сказал он. — Но порой и мне хочется сыграть.
Он слабо улыбнулся. От этого кровь с его щеки упала мне на лицо. Я скривилась, мое лицо покраснело от смущения, а не похоти. Что на меня нашло?
— Прости, — тихо сказала я. Я была в ужасе.
— Милая, не надо. Как говорится, у каждого свой стиль секса. Просто… давай будем мягче. И медленнее.
Он вытер большим пальцем кровь на моей щеке.
— Теперь мы квиты.
Я умудрилась рассмеяться. Он поцеловал меня, и мы начали снова. Прилив гнева и силы, который я ощущала раньше, держался в стороне. Мы двигались медленнее Я не могла кончить, потому что боялась отпускать себя, но в этот раз все было хорошо. В этом я отчаянно нуждалась. Кто знал, что нехватка секса ведет к жестокости? Но медленный темп его устраивал, он бурно кончил. Он вышел, снял полный презерватив и лег на простыни рядом со мной, а я мысленно отметила, что не стоит тянуть со следующим разом.
Пока я не легла слишком удобно, я выбралась из кровати и, смущаясь, выбежала обнаженной из его спальни в коридор, где схватила свою сумку и быстро оделась в пижаму в ванной.
Когда я вернулась в спальню, Максимус уже укутался в одеяла и тихо посапывал. Решено.
Я забралась к нему, повернулась в его сторону, желая чувствовать себя безопасно и близко. Снаружи все ехали машины, а я уснула с замешательством и довольной ухмылкой на лице.
* * *
— Тебе это понравилось, да?
Мой разум был кружащимся прудом нефти и теней. Я открыла глаза, и холодный влажный ветер ударил мне в лицо. Была ночь, и я стояла на дорожке у реки, где мы с Максимусом впервые поцеловались. Только теперь я стояла на толстом каменном поручне вдоль края. Река мерцала в темноте и текла под моими босыми ногами. Вдали не переставали звенеть колокола церкви.
— Ты хочешь потерять контроль.
Я осторожно повернула голову, чтобы не нарушить равновесие. Эбби стояла в нескольких футах, склонившись к холодному камню, одетая в бледно-розовое платье, что трепал зимний ветер. Она смотрела на реку, ее глаза напоминали воду, были темными прудами обсидиана.
— Можно просто прыгнуть, знаешь?
— Я сплю, — сказала я с трудом, голос словно доносился издалека.
— Ты сможешь долго спать, когда умрешь.
Она подняла голову, и я увидела, что ее глаза не черные. Их просто не было. Как на голове свиньи, их не было, остались только темные, грубо изрезанные глазницы.
— Что ты от меня хочешь? — спросила я. Язык казался опухшим и слишком большим, чтобы двигаться. Тут я поняла, что мое тело придвинулось на дюйм к краю поручня. Я двигалась, не понимая этого.
— Мы хотим тебя, — просто сказала она. Ее голос гудел, как провода.
— Кто — мы? — я придвинулась еще на дюйм, желудок сжимался.
Она пошла, белые каблуки издавали резкие звуки при каждом шаге, хотя она парила в нескольких дюймах над землей. Она остановилась и посмотрела на реку. Звон колоколов стал громче.
— Я не знаю его имени…
— Его?
— Я не знаю имени, — она пронзила меня взглядом. — Но мне обещали.
— Что обещали?
Еще дюйм.