Мы с Адой сидели и смотрели на него. Было приятно, что и Ада была в этом. Я не знала, чувствовала ли она то же.
Через пару минут, судя по часам у ее кровати, Максимус открыл глаза.
— Здесь не так сильно. Но все же было.
Он посмотрел на Аду.
— Ты что-нибудь странное видела? Ощущала холод?
Она оба раза отрицательно покачала головой.
— Слышала шепот?
Ада застыла. Ее глаза виновато вспыхнули, она посмотрела на свои ладони.
— Что? — спросила я, осторожно ткнув своим плечом.
— Я слышала шепот.
Я тихо выдохнула, грудь сдавило. Только не мою сестру.
Максимус подошел и опустился на пол перед нами, положил ладонь на ее колено.
— Откуда? Что там говорилось?
Она указала на шкаф, а потом на конец кровати.
— Говорили имя Перри. Порой я не могу их понять. Они будто на другом языке.
Я смотрела на шкаф. Призрак там был бы худшим кошмаром Ады. Никто не должен был занимать шкаф Ады.
— Это было больше одного раза?
— Несколько раз, — призналась она. Я была потрясена.
— Почему ты не рассказала мне? — спросила я.
Она пожала плечами.
— Ты уже многое получила. Я справлюсь.
— Не стоило так думать.
Она посмотрела на меня.
— И тебе не стоит.
— Ужин готов! — прокричала мама с первого этажа, мы услышали удар по входной двери. Ада поспешила из комнаты, радуясь оставить нас. Я чуть не упала на пути к двери, и Максимус поддерживал меня весь путь. Я не могла поверить, что и Ада слышала голоса. Это давало больше уверенности, что все это происходило на самом деле, но я не хотела, чтобы она страдала, как я. Это ей не нужно было.
С такими мыслями я едва тронула еду, даже говядину и брокколи, которые обожала. Я совала их в рот и жевала, жевала, жевала, а потом глотала. Но вкуса не было.
Было странно сидеть за столом с парнем и моей семьей. Я не могла даже назвать его своим парнем, ведь он им и не был. Я с ним целовалась, ему нравилось звать меня милой, и я надеялась, что он как-то объяснит разрушение вокруг меня. Но только меня происходящее смущало. И Аду. Максимус говорил с моими родителями так, словно знал их годами, хотя мне было приятно, что они поладили, это меня и бесило. Они никогда не говорили ничего хорошего о Дексе (на то были причины), а к Максимусу у меня были не такие чувства, как к нему.
Я пыталась убедить себя, что сердцу нужно время. Так и было. Все с Дексом было быстрым, страстным и смутным. Мне нужен был кто-то нормальный (относительно) и хороший. Надежный. Как Максимус. Страсти мне сейчас не хватало, тяги во всем теле, но я его только встретила.
Зато он ел чау-мейн и говорил с моими родителями. И я думала об этом, хотя были проблемы важнее. Были опасности в виде нескольких призраков.
Я начала добавлять себе на тарелку курицу в лимоне, чтобы выглядеть занятой, когда трижды прозвенел дверной звонок с короткими паузами.
Мое сердце громко колотилось. Я не думала, что выдержу это.
— Кто откроет? — спросила мама со страхом в голосе.
— Я, — вызвался Максимус, я так и подозревала.
Он похлопал меня по руке, словно говоря, что дойдет сам, и отправился к двери. Папе стало неловко, и он пошел за ним, конечно, мне пришлось идти за ними. Потому что я была испуганной и упрямой.
Они стояли и смотрели на что-то на крыльце, дверь была открыта. Высокий Максимус был рядом с моим низким папой, свет датчиков движения сиял на лысине моего отца.
Я не успела увидеть, но уже знала, что это было. Голова свиньи.
И я была права. Я протиснулась между мужчинами и увидела окровавленную отвратительную голову свиньи на первой ступеньке. Глаза были выколоты. Милый злой жест.
Я скорее злилась, чем боялась. Я прошла в дом, качая головой, мама с Адой вышли с опаской из-за угла.
— О, очень по-взрослому, Эбби! — закричала я потолку, потрясая кулаком. — Ничего лучше не придумала? Это все?
— Перри, — я услышала предупреждение в тоне Максимуса. — Я бы не…
Я пожала плечами, понимая, что была близка к тому, чтобы случайно изобразить сцену из «Я знаю, что вы делали прошлым летом». Я прошла мимо Ады и мамы и сказала им:
— Голова свиньи. Вам лучше не видеть, — и прошла в столовую.
Я опустилась на свой стул и недовольно выдохнула. Голова кружилась. Каждая мысль была важной. Каждая мысль была заряженным пистолетом.
Папа вызвал полицию по телефону на кухне, а Максимус и остальные вернулись в комнату. Они стояли за стульями, смотрели на меня и на еду. У всех теперь пропал аппетит.