Но как я могла? Я знала, что было за занавесом. Я видела тени, призраков, потерянных, демонов. Как я могла стать слепой по своей воле, если знала, что они все еще рядом и хотят меня. Это было хуже, чем не знать совсем. Так они могли напасть.
Минуты спустя мы припарковались и пошли к зданию больницы. Воспоминания приходили ко мне. Сияющие полы, на которых скрипела обувь. Желтые стены. Уродливые деревянные панели в лифтах.
Мы вышли на третьем этаже и повернули налево в коридоре с ковром. Несколько человек вышли из одного кабинета, общаясь. Я смущенно опустила рукава, чтобы они не видели мои синяки и царапины, покрывшие мое тело за последние сутки.
Мама шла впереди в твидовой юбке-карандаше, мы миновали группу людей, не посмотревших на нас. Я смотрела на пол, не желая признавать незнакомцев. Ада споткнулась передо мной, ее ткнуло что-то блестящее и красное.
Она потерла руку, и я услышала ее едва уловимый вскрик.
Я подняла голову. Она пятилась, глядя на кого-то за моим плечом.
Я остановилась и обернулась. В конце группы людей в середине коридора стояла спиной к нам женщина с лавандовыми волосами в красном бальном платье, ниспадающем на пол.
Не часть группы. Даже не живая.
Я посмотрела на Аду, а та остановилась вместе с мамой.
— Что такое? — тревожно спросила мама.
Ада потрясенно смотрела на Жуткую клоунессу, уходящую от нас, а потом посмотрела на меня огромными глазами.
Понимающими глазами.
Не только я. Ада тоже ее видела.
— Ты ее видела! — воскликнула я.
Она тряхнула головой и повернулась к маме.
— Ничего. Кто-то врезался в меня.
— Нет! — закричала я и схватила Аду за плечи. — Это была она! Ты ее тоже видела! Жуткую клоунессу!
— Жуткую… что? — растерялась мама. А потом заворчала и вскинула руки в воздух. — Забудь, не хочу знать.
Она пошла по коридору, Ада поспешила за ней, вырвавшись из моих рук и не глядя мне в глаза.
Я оглянулась на Пиппу в последний раз, она стояла в конце коридора и смотрела нам вслед.
Я изо всех сил бросила в нее свои мысли.
«И все? — спросила я. — Даже не поздороваешься?».
«Не принимай таблетки, — коротко ответила она. — Не дай ей обмануть себя. Она обманула меня».
Я опешила. Я хотела бы видеть выражение ее лица четко с такого расстояния.
«Таблетки? Кто обманул тебя?».
— Перри! — позвала мама.
Я оглянулась.
— Иду.
Она скрестила руки.
— Скорее.
Я рассеянно кивнула и оглянулась на Пиппу. Коридор был пустым.
Я вздохнула и снова разозлилась. Я пошла по коридору за мамой и вошла в кабинет доктора Фридмана.
Ничто не изменилось.
Там все еще сидела за стеклом с нарисованным инеем беловолосая секретарша Бетани. Приемная была без окон, удушающей, всего два журнала и один «Ридерз дайджест», все из девяностых. Еще несколько человек ждали других врачей, смотрели друг на друга, на стены и пол.
Мы долго не ждали. Доктор Фридман выглянул из кабинета.
Теперь у него была борода, но остальное осталось прежним, как и пресыщенное выражение на лице.
— Перри, — сказал он с фальшивым теплом. — Заходи.
Я встала и была удивлена, что мама тоже встала.
— Спасибо, что согласились так скоро ее принять, — сказала мама слишком сладко.
А посмотрела на нее.
— Куда ты?
— Я хотела бы войти.
Только через мой труп. Я посмотрела на доктора. Он тепло улыбнулся моей маме.
— Простите, миссис Паломино, — сказал он. — Мне нужно быть с Перри наедине.
Я торжествующе посмотрела на маму, радуясь мелочи, и пошла за доктором.
Его кабинет не изменился. То же окно с видом на кленовые деревья, что были голыми и влажными поздней зимой. Я села на диван, как по привычке. Это изменилось. Подушки были тверже. Может, просто моя задница была уже не как у бегемота.
— Ты сильно похудела, Перри, — сказал он, указав на меня ручкой. Я задумалась, не слышал ли он мои мысли. Нет, но его работой было читать меня. — С прошлого раза, конечно.
— Ага, — сказала я, не утруждаясь.
— И волосы уже не синие.
— Не синие.
— Я, кстати, смотрел твое шоу.
Я невольно скривилась.
— Было интересно, — продолжил он, уже заполняя листок глупого блокнота. — Я так понимаю, что больше ты этим не занимаешься.
— Угу.
— Хорошо. Не думаю, что для тебя это лучшая профессия.
Я чуть не рассмеялась от слова профессия, а потом поняла, что он смеется надо мной.
— Бывали и плюсы, — сухо сказала я.
Он издал звук, похожий на вздох. А потом скрестил ноги и склонился вперед, глядя на меня.