— Он сказал, что у него есть план, — медленно сказала я. Было больно говорить, и я уставала с каждой секундой все больше.
— Я не знаю, какой. Но, когда я позвонила ему и объяснила, он сказал, что со всем разберется. Он приехал сюда. Но…
— Он — Деклан О’Ши, — тихо сказала я. Голова повернулась вправо, Ада подошла ближе. — Откуда его знают мама с папой?
— Они сказали, что не знают, — сказала она, глядя в окно. — Думаю, они врали.
— Он там? — спросила я, посмотреть я не могла.
— Ага. Папа дико машет. Похоже, кричит на него.
Она посмотрела на меня.
— Врут они или нет, но папа, конечно, ему не рад. После того, что он сделал с тобой.
— Ада. Я не хочу, чтобы он уезжал, — я невнятно произнесла конец. Я теряла сознание. Я не знала, было ли это от таблеток или последствия вспышки.
— Я тоже. Но он уезжает.
Я слышала, как зашумел снаружи его джип, звук утих. Моя надежда угасла с ним. Декс был здесь всего пару минут, и, несмотря на мои гнев, боль и унижение, его появление наполнило меня храбростью, которую я давно не ощущала. Словно у меня был шанс на борьбу.
Он уехал. Остались только вопросы.
— Когда мама с папой жили в Нью-Йорке? — спросила я из последних сил.
Ада села на кровать.
— Не знаю. Может, когда мама работала моделью? Тебе нужно поспать, Перри. Я буду рядом.
Я кивнула и уснула.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Я проснулась от шума моего окна. Мои глаза открылись. В комнате было темно, горела только лампа у кровати, и я все еще лежала, привязанная к кровати. Мышцы болели, ведь долго находились в одном положении. Я была одна.
Не совсем.
Окно открылось, стукнув о раму. Я застыла, не зная, кто это или что. Крылатый демон вернулся? Или это огромный паук?
— Эй, малыш, — прошептал Декс. — Это только я.
Я услышала, как он перелезает окно и опускается на ковер. Он появился рядом со мной. Как раньше, он опустился у кровати, чтобы лицо было на одном уровне с моим. Я повернула голову и посмотрела на него.
Кровь засохла в уголках его глаз, он быстро, почти смущенно улыбнулся мне. Мне не нравились мои ощущения. От его улыбки мне все еще было хорошо.
— У тебя тут удобное дерево растет, — сказал он, кивнув в сторону окна. Он окинул меня взглядом, хмурясь, и спросила. — Как ты?
— А ты как думаешь? — ответила я, язык плохо слушался.
— Ага, — медленно сказал он. — Знаю. Я вытащу тебя отсюда, ладно?
— Куда?
— Я же говорил, что у меня есть план. Твои родители не дали его рассказать. Тебе нужно только поверить мне.
Я прищурилась.
— Как я могу тебе поверить?
Он скривился и потер тонкую щетину.
— Знаю, я заслуживаю этого. И я не виню тебя. Но важно сейчас не это. Позже. Не сейчас, малыш. Ада права. Ты не можешь здесь оставаться. То, что внутри тебя, убьет тебя. Рано или поздно. Одна в больнице… Перри, ты не захочешь там умирать.
Я тревожно посмотрела на него.
Он нежно погладил мою руку. От его прикосновения появились мурашки.
— Это правда. Я не пытаюсь тебя запугать. Это ты меня пугаешь. Как обычно. Но нам нужно идти. Ты со мной?
— Тебе придется развязать меня, — тихо сказала я.
Он склонился ближе.
— Я рискну.
— Обещаешь сразу же связать меня?
Я ожидала, что он пошло прокомментирует это. Но его лицо было серьезным, полным решимости.
— Я не хочу.
— Но придется. Или я не пойду. Я не хочу снова тебя ранить.
— Хотя я этого заслуживаю.
— Ты заслуживаешь, но не этого.
Он кивнул и глубоко вдохнул.
— Ладно, решено.
Он склонился и отвязал мою левую руку. Он пах так же, как и раньше. Олд Спайс, жвачка Никоретте. Я старалась не дышать, ведь это могло подействовать на меня. Но было сложно.
Моя ладонь стала свобода, я пошевелила ею, пока он отвязывал другую. Он замер и направился к моим ногам, взглянув на меня краем глаза. Он ждал нападения.
Я быстро улыбнулась.
— Я в порядке.
Он кивнул, начал развязывать ноги, жуя губу. Пока он работал, я разминала руки, отмечая, как все это странно. Декс был здесь, я знала его близко, но мы ощущались как чужие. Словно мы начинали заново. От этого мне было печально. Но я отогнала печаль, потому что не могла быть уязвимой. Так я сдалась бы существу, но я и не хотела отступать, хоть это и было глупо. Декс предупреждал меня, что я могу умереть от этого, но я хотела держаться за свою драгоценную гордость. Но зачем мертвой гордость?