— Что бы ты теперь ни говорил, мне уже все равно, — полным страдания голосом промолвила леди Стендон. И, шурша юбками, поспешно вышла из комнаты и стала быстро подниматься по широкой лестнице — грубый, с издевкой смех брата преследовал ее.
Аманда, онемев от удивления, выслушала «обмен любезностями» и повернулась, чтобы выйти вслед за леди Стендон.
— Подождите! — приказал ей лорд Ревенскар.
— Я пойду к ней, — взволнованно произнесла Аманда. — Как… как вы могли разговаривать с ней в таком тоне? Какое вы имеете право вообще так разговаривать?
Лорд Ревенскар взглянул на нее — выражение ее мертвенно-бледного лица сказало ему больше, чем эти произнесенные дрожащим голосом слова.
— Я вас расстроил? — спросил он. — Простите меня, Аманда. Шарлотта всегда выводит меня из себя. Но что поделаешь? Как говорится, приходится идти, когда черт гонит. Более подходящей кандидатуры, чтобы сопровождать вас в Лондон, у меня не было в тот момент. Ваши родители ни с кем вас больше не отпустили бы. А эту старую каргу они уважают.
— Вы не должны были так с ней говорить, — повторила Аманда. — Это ваша сестра. Да и жизни ее не позавидуешь.
— Сама в этом виновата, — отрезал лорд Ревенскар. — Но что мы говорим все о ней. Надоело уже. Давайте лучше побеседуем о вас.
— Извините, милорд, но я пойду к леди Стендон, — слегка задыхаясь, произнесла она. И не успел лорд Ревенскар ее остановить, как она выбежала в холл и помчалась наверх.
Сначала Аманда намеревалась успокоить леди Стендон, но, подойдя к дверям ее комнаты, помедлила. Сейчас она была твердо уверена, что леди Стендон сочтет это издевательством. Она и так уже ясно дала понять, какого мнения о суженой своего брата.
Но почему лорд Ревенскар был таким грубым? Пока Аманда, размышляя об этом, топталась перед дверью, она услышала голоса и поняла, что леди Стендон не одна — с ней миссис Хевит. Аманда прошла к себе.
Вещи ее уже распаковали, большой сундук унесли. Наконец-то появилась возможность сесть за письмо родителям и Генриетте. Но о многом ли из того, что здесь происходит, можно им написать?
На столе лежало только что заостренное гусиное перо. В очаровательной маленькой чернильнице севрского фарфора — чернила. И ни одного листка бумаги! Аманда открыла по очереди все ящики изящного инкрустированного секретера — безрезультатно! Подумала, не позвать ли слугу, но решила, не стоит беспокоить его по таким пустякам. Она уже поняла: никогда не сможет отдавать приказания слугам — этим существам с высокомерным и презрительным выражением лица.
Аманда вспомнила, что заметила по другую сторону лестницы большую гостиную. Она тогда еще подумала, что это главная комната для приема гостей, и сейчас решила заглянуть туда. Там наверняка есть письменный стол, она возьмет несколько листов бумаги и напишет письмо.
Девушка прошла по коридору к позолоченным дверям гостиной и открыла их. Представшая ее глазам картина настолько поразила, что несколько секунд она не могла прийти в себя от изумления и восхищения.
Стены гостиной были обиты розовой парчой, шторы — такого же цвета. Повсюду стояли массивные, сверкающие хрустальные канделябры. Горевшие в них свечи отражались в огромных позолоченных зеркалах, зрительно увеличивая комнату. Мебель украшена нимфами и купидонами, играющими с дельфинами. Повсюду в вазах оранжерейные цветы наполняли воздух изумительным ароматом.
Аманда прошлась по устилавшим пол персидским коврам, оглядывая все вокруг широко раскрытыми глазами. Гостиная тянулась по всей длине дома. В дальнем конце ее находилось большое дугообразное окно, выходящее на балкон. Из него был виден английский сад, посреди которого бил фонтан.
Бледное послеполуденное солнце отражалось в его брызгах. Аманде показалось, что это разноцветная радуга — то поднимается, то снова опадает. Она облокотилась на широкий подоконник и не отрываясь смотрела на искрящиеся капли воды, радуясь как ребенок. Внезапно услышала, как открылась дверь и в гостиную кто-то вошел.
— Я доложу его сиятельству, что вы пришли, — послышался голос дворецкого.
Аманда, не отдавая себе отчета в том, что делает, шмыгнула за длинную парчовую портьеру.
Окно было настольно широкое, а портьера такая огромная, что Аманду было абсолютно не видно. Некоторое время стояла полная тишина, и она, сообразив, что ведет себя глупо, решила выйти и принести извинения.