— Так ее пригласили на ужин в замок! — снова оживилась Генриетта. — И ты молчишь! А можно мне тоже пойти?
— Нет, Генриетта, Тебя никто не приглашал, — ответила миссис Берк.
— Это же нечестно, — захныкала Генриетта. — И почему он не меня увидел в саду?
Викарий взял ее за руку и, несмотря на сопротивление, потащил из комнаты. Когда они вернулись с прогулки, то увидели, что Аманда стоит в платье миссис Берк, а сама мать подгибает ей подол.
— Нет, ни за что не успею, — огорченно вздохнула миссис Берк. — А больше ей надеть нечего. Генриетта, возьми в верхнем ящике комода в моей комнате пояс и прогладь его. Да смотри не сожги.
Аманда так и не поняла, как им удалось не опоздать на ужин. В последнюю минуту мама дала ей наставление поаккуратнее обращаться с платьем — пояс только приколот, а подол приметан. Результат, тем не менее, получился очень неплохой.
Но по сравнению с разодетыми дамами, собравшимися в большом Серебряном салоне замка, Аманда чувствовала себя Золушкой. Она никак не могла запомнить их имена, как и имена джентльменов, которым ее представляли. Только ощущала себя маленькой и несчастной и все время боялась взглянуть лорду Ревенскару в глаза — вдруг увидит в них то выражение, которое преследовало ее сегодня с самого утра.
— Добро пожаловать в мой дом, — громко приветствовал он их. — По-моему, вы здесь сто лет не были, викарий. Я непременно должен показать вам новую коллекцию картин, которую собрал в Италии, и мебель. Мой отец выписал ее из Франции. Уникальные вещи, в стиле буль[3]. — Он повернулся к Аманде: — А вам что показать, Персефона? Может, вам понравятся цветы из моей оранжереи?
Она чувствовала, что каждое произнесенное им слово — ловушка.
— Я бы хотела посмотреть картины, которые вы собираетесь показать папе.
На таком великолепном ужине Аманде бывать прежде не приходилось. Она и не представляла, что можно жить в подобной роскоши. Золотые и серебряные приборы. Одно кушанье сменяло другое, причем последующее было вкуснее предыдущего, вина в хрустальных графинах — выше всех похвал.
Удивило ее, однако, то, что родители чувствовали себя среди этих людей достаточно уверенно. Миссис Берк рассказывала некоему господину средних лет с багровым лицом о своих детских годах, проведенных в Центральной Англии, о том, как любила ездить на охоту, а он обменивался с ней своими впечатлениями. А викарий с таким знанием дела обсуждал картины и книги, что Аманду невольно охватило чувство гордости за отца.
Однако женщины приводили ее в смущение. Одна из них, сидевшая по правую руку от лорда Ревенскара, — в ушах массивные бриллиантовые серьги, вокруг шеи бриллиантовое ожерелье — пребывала, очевидно, в отвратительнейшем расположении духа. Недовольно надув розовые губки, она голосом, одновременно и ласковым, и полным яда, отпускала язвительные замечания, смысл которых Аманда частенько не могла уловить.
Что и говорить, понять все, что происходило вокруг, было ей нелегко. Столько новых впечатлений! И в конце концов Аманда отказалась от участия в разговоре — неравная борьба! — и тихонько сидела, слушая обрывки веселой болтовни и все время ощущая на себе взгляд лорда Ревенскара.
Она старалась не смотреть на него, но он как магнитом притягивал ее к себе.
Ужин закончился, дамы прошли в гостиную.
— Неужели, миссис Берк, вы живете здесь всю зиму? — язвительным тоном спросила темноволосая дама в бриллиантах.
— Конечно. У нас много работы, — ответила та, — не говоря уже о том, что мы не можем себе позволить куда-то уехать.
— А ваши дочери — кажется, у вас не одна дочь? — как проводят время?
— До сих пор были заняты науками, — с достоинством ответила миссис Берк.
— Но теперь, когда они выросли, — не унималась дама, — вы выдадите их замуж за какого-нибудь достопочтенного фермера или подыщете кандидатуру получше?
Она хотела уколоть маму, Аманда это прекрасно видела.
«Моя бы воля, — подумала она, — я бы этих людей и на пушечный выстрел не подпустила к замку». И тут тайный смысл этого желания дошел до нее — дыхание перехватило. Да ведь она и будет здесь хозяйкой — хозяйкой всей этой роскоши и богатства. Тогда уж никакие гости не осмелятся проигнорировать ее.
В ушах вдруг зазвучал восторженный голос Генриетты, полный восхищения при виде золотых и серебряных блюд. Стоит только закрыть глаза — и вот по коридорам несется Каролина, а Роланд съезжает на животе по перилам великолепной лестницы. Как было бы хорошо отправить его в Итон, он бы поступил в Оксфорд. И еще купить ему лошадь, чтобы носился на ней во время каникул.
3
Андре Шарль Буль (1642–1732) — французский мастер художественной мебели. Украшал строгую по формам мебель сложным мозаичным узором из бронзы, черепахи и т. д.