— Вы так ненавидите вашего брата?
— Да! Мы с Грэхемом могли бы жить вместе целых пятнадцать лет!.. Мои собственные страдания не в счет. Ужасно то, что столько лет безвозвратно потеряно!
— Будь все по-другому, может быть, вы не относились бы друг к другу с такой нежностью, — заметила Аманда.
— Верно, — застенчиво произнесла леди Стендон, а потом улыбнулась — и как будто солнце вышло из-за туч и осветило все вокруг. — Ах, Аманда! Только подумайте, он любил все эти годы только меня. В его жизни не было другой женщины.
— Сэр Артур Веллесли назвал полковника женоненавистником. Это человек, который избегает женщин?
— Нет, Грэхема нельзя назвать женоненавистником, — улыбнулась леди Стендон. — Он сказал мне, что в жизни его была только одна женщина и в его сердце не нашлось места для другой. — Внезапно она широко раскинула руки. — Аманда! Аманда! Я просто счастлива! Думала, что никогда уже не испытаю подобного чувства. Но вы вернули меня к жизни. Благодаря вам я вновь обрела молодость. Я люблю и любима.
— Я очень рада за вас, — искренне сказала девушка.
— Если бы только и у вас в конце концов все уладилось, дорогая вы моя девочка, — прошептала она.
Раздался стук в дверь, обе вздрогнули.
— Кто там? — спросила Аманда.
— Его сиятельство просит леди Стендон и мисс Берк спуститься в салон.
— Нужно идти, — быстро сказала леди Стендон. — Очень прошу вас, Аманда, займите его разговором. Если он будет чересчур пристально смотреть на меня, обязательно что-нибудь заподозрит. И если он и на этот раз помешает нам с Грэхемом быть вместе, клянусь, я задушу его своими руками.
— Постараюсь, — пообещала Аманда.
Когда они вошли в салон, лорд Ревенскар уже поджидал их.
— Хочу дать вам обеим последние наставления, — сказал он. — Сегодня я ужинаю не дома. Устраиваем мальчишник у Ваттерса. Привилегия жениха, дорогая моя Аманда, перед тем как лишиться свободы, покутить напоследок с дружками.
— Да, милорд, — едва слышно произнесла Аманда.
— Я только что от принца, — продолжал лорд Ревенскар. — Он вообразил, что немного простудился, а вы знаете, как он трясется над своим здоровьем. Поэтому решено провести венчание не в Гросвенор-церкви, как было намечено, а в Китайской гостиной Карлтон-хауса. Обряд совершит архиепископ кентенберийский.
— Архиепископ! — ахнула Аманда.
— Да, моя милая. Нас соединят друг с другом самыми крепкими узами.
Аманда промолчала, только опустила глаза, а лорд Ревенскар добавил:
— Думаю, вам будет приятно услышать, что архиепископ дал разрешение назначить вашего отца епископом фрекенберийским. А я только что приказал опубликовать в правительственной газете сообщение о том, что завтра состоится бракосочетание восьмого барона Ревенскара с Амандой, старшей дочерью епископа фрекенберийского и миссис Берк.
— Папа — епископ! — воскликнула Аманда. — Как он, должно быть, рад!
— А вы? Вы рады или благодарны мне? — осведомился лорд Ревенскар.
— Естественно, и то и другое, милорд, — ответила Аманда.
— Счастлив это слышать, — насмешливо сказал лорд Ревенскар.
В дверях появился лакей.
— Что еще? — поморщился лорд Ревенскар.
— Приехал какой-то человек и привез корзину с птицами, милорд. Говорит, вы его ждете.
— Ах да. Это Вистлер, он поставляет мне птиц, — обрадовался лорд Ревенскар. — Существует одна давняя, но сейчас почти забытая традиция, Аманда. Думаю, она вам придется по душе. Сразу после венчания новобрачная должна выпустить на волю несколько белых голубей. Я рассказал об этой традиции его высочеству, и тот пришел в восторг. Он обожает подобные затеи. Я попросил Вистлера прислать мне несколько голубей. Все очаровательные птахи, которыми полон мой птичник, — тоже его рук дело. Однако не ожидал, что он так быстро выполнит поручение. Давайте спустимся вниз и посмотрим, что он нам принес.
— По-моему, традиция эта просто замечательная, — сказала Аманда.
— А ты что скажешь, Шарлотта? — спросил лорд Ревенскар, внезапно осознав, что сестра еще не произнесла ни слова в течение всего разговора.
— А я думаю о том, что происходит с бедными птичками после того, как их выпустят… Я слышала, что птиц с ярким оперением их бесцветные собратья часто заклевывают до смерти.