Да, он тоже возмужал: стал выше, шире в плечах и крупнее, чем в тот последний раз, когда она его видела, – но улыбка осталась, ей на беду, прежней – неприкрытый соблазн и чертовское обаяние.
Никуда не делся и его австралийский акцент, предупреждавший об опасности.
Взгляд зеленых глаз, от которого замирало сердце, длинные ресницы и роскошная копна светло-каштановых волос – все это буквально вопило: «Берегись! Он очень опасен».
А губы… эти губы способны пробудить отчаянную страсть или ярость…
– Бо Блэк, – прошептала Мел, покрываясь ледяными мурашками.
Он склонил голову, раздвигая губы в медленной улыбке.
– Собственной персоной, дорогая. Соскучилась по мне?
Соскучилась ли она по нему? О да, ей его так недоставало! Почти как террориста с ручной гранатой на взводе.
– Убирайся с моего аэродрома!
Как будто в его распоряжении целая вечность, Бо лениво привалился спиной к боку своего самолета, легонько похлопывая себя блокнотом по бедру.
– Никак не могу, подруга.
– Прекрасно можешь!
Порыв ветра едва не сбил Мел с ног, и ей пришлось ухватиться ладонью за блестящий бок его самолета.
– Просто забираешься в эту ржавую консервную банку и уносишь отсюда свою австралийскую задницу ко всем чертям.
– Ржавая консервная банка?
Вместо того чтобы почувствовать себя оскорбленным, Бо от души рассмеялся, и от этого смеха у Мел в животе запорхали бабочки. Как долго она не слышала этот его беззаботный смех!
Разумеется, ведь они не виделись десять лет. Тогда ему было восемнадцать, ей – шестнадцать, и она считала его долговязым нескладным подростком, который еще не вырос и не стал мужчиной.
Зато теперь Бо вырос, да еще как, черт его подери! Протянув руку, он любовно погладил стальной бок самолета, и в голову Мел закралась совершенно неуместная мысль: интересно, женщин он гладит с такой же любовью?
Ей явно стоило глотнуть крепкого кофе, чтобы мозги встали на место, и дать себе хорошую затрещину.
– Ты отлично знаешь, что это за самолет, – небрежно заметил Бо. – И сколько он стоит.
– Хорошо, – уступила Мел. – Твоя игрушка покруче моей, ты победил. А теперь можешь убираться.
Запрокинув голову, он опять рассмеялся, и, вне всякого сомнения, над ней.
Ничего нового.
Впервые Мел положила на него глаз, когда Бо с важным видом пересекал холл, прибыв в город вместе с отцом, Эдди Блэком, который занимался восстановлением и продажей старинных самолетов. Высокий и по-юношески угловатый, Бо улыбнулся Мел и сказал: «Привет, подружка!» И Мел пала, в прямом и переносном смысле, жертвой любви – со всей пылкостью, на которую способно нежное сердечко шестнадцатилетней девушки, – и на пальму в кадке, не устояв на ногах и тем самым развеселив всех, кто находился в холле, хотя самой ей было не до смеха.
Второй раз она увидела Бо Блэка, когда открыла дверь подсобки, чтобы взять метлу. Он стоял спиной к стеллажу, и хорошенькая блондинка обвивалась вокруг него, как сдобный кренделек, оседлав бедра. Рука Бо находилась под ее коротенькой юбкой, и Мел могла лишь догадываться, что там делала.
После того случая она и сама делала то же самое много, очень много раз душными беспокойными ночами.
Бо даже не смутился тогда – типичный герой-любовник, – в то время как Мел стояла столбом в дверях подсобки, совершенно шокированная. Бо лениво поднял голову, вперил в нее затуманенный взор и, убийственно улыбнувшись, лениво протянул:
– Нет проблем. Просто закрой дверь, дорогуша, ладно?
Нет проблем. Конечно. Она закроет дверь. Но что делать, если все внутри ее хотело остаться и умолять его: «Можно я буду следующей»?
И собственное желание, неожиданно настигшее ее страстное желание, так потрясло Мел, что она потеряла голову, совершенно лишилась рассудка.
Это было единственное объяснение тому, что произошло дальше. Ничего больше не замечая, она протянула наугад руку и схватила с полки первое, на что наткнулись пальцы – кажется, это был воздушный фильтр, – и… опустила ему на голову.
Отнюдь не тот поступок, которым следовало гордиться. Мел винила во всем собственные рыжие волосы и бурный темперамент, который к ним прилагался. Дайми частенько предостерегала ее, что следует держать себя в руках, не то однажды огненная шевелюра спровоцирует ее природную вспыльчивость, и горе тогда бедолаге, который подвернется Мел под руку.
Только Бо вовсе не чувствовал себя неправедно оскорбленным – его реакцией был… смех, просто смех!
И она почувствовала себя полной дурой. Господи, как же ей было стыдно!
А спустя несколько месяцев Мел увидела его в последний раз. Это было в тот самый день, когда исчез его папаша, вор и мошенник, и когда ее жизнь изменилась навсегда.