Выбрать главу

Рослая кузнечиха вытерла глаза и запинаясь заговорила:

— Мне казалось, я тебе нравлюсь. Мы так хорошо ладили. — Она повернулась к старейшим. — Я спросила, хочет ли она быть моей сестрой-подругой. Я и не думала, что она воспримет это как оскорбление.

Несогласная на языке Хуаны осторожно спросила у нее:

— Как по-твоему, что означает это предложение?

Хуана ощетинилась.

— Чтобы я стала ее женой! Даже эта девчонка хранительница говорила моему сыну, что она известная любительница женщин!

Лицо Нориэль прояснилось, словно она услышала похвалу, и несколько голосов немедленно подтвердили.

— Она накормила меня и моих дочерей, когда мы болели! — воскликнула одна женщина. — И только попросила поступить так же, если кто-то другой окажется в беде.

— Она защитила моего маленького Джомми от хулиганки Леннис, — добавила госпожа Лорин, — и всегда была добра ко всем.

— Она первой предложила еду и убежище этим пришелицам, когда они, бездомные, пришли к нам, — добавила третья. «И смотрите, как ей отплатили», — висело в воздухе.

Оттуда, где сидело семейство Лизы, поднялась молодая, но большая и волосатая рука, и гладкий, хорошо знакомый голос произнес почти с оскорбительной снисходительностью:

— По-видимому, мы опять столкнулись с неверным пониманием, мои дорогие женщины, потому что слово, которым вы воспользовались, в нашем языке обозначает филантропа , любителя людей, а не только женщин.

Старейшая кивнула в знак благодарности.

— Спасибо, госпожа Эгил. Как-нибудь я приглашу тебя переводить. — Теперь настала очередь Ароны гневно сжать зубы. Старейшая указала веретеном на Хуану и спросила: — Если ты оскорблена, почему остаешься с Нориэль, дочерью Аурики?

Хуана опустила голову и призналась:

— Она сделала Осеберга своим подмастерьем. Я все бы отдала за это, кроме своей чести.

Нориэль удивленно покачала головой.

— Мне нужна была подмастерье. За это не требуется никакой платы. — Она шумно высморкалась. — И я не Лойз, дочь Аннет, я никого не заставляю жить с собой против воли. — Она снова заплакала и отвернулась.

Старейшая провозгласила:

— Вопрос кажется ясным. Хуана, дочь Гунтир, может уйти из дома Нориэль, дочери Аурики, куда захочет. Совсем не нужно было поднимать перед нами такой простой вопрос. Есть еще что-нибудь?

— Да! — страстно воскликнула пришелица. — Вы приказали обучить мою дочь тому, что не должна знать приличная девушка!

Старейшая нахмурилась.

— Я думаю, здесь снова разница в обычаях. Мне нужно знать, чему в твоей деревне учат девушек о женских делах. — Хуана открыла рот. Она покраснела и прикрыла лицо шалью. Старейшая продолжала: — Те, кто еще не посвящен, могут этого не слушать. Девушки, выведите детей.

— И мальчиков, — напряженным тоном потребовала Хуана. Арона мстительно радовалась, глядя, как Эгила выводят вместе с толпой маленьких девочек. Как только это было сделано, старейшая задала вопрос:

— Что у вас говорят, когда у девочки начинается месячная кровь?

Хуана заплакала от стыда.

— Мама ударила меня по лицу, чтобы вызвать кровь на щеках. Она предупредила меня, что теперь я могу опозорить семью, поэтому я отныне должна вести себя скромно. Так я учила и Леатрис, хотя Моргат слишком много позволял ей для добродетельной девушки.

— Но что у вас говорят о том, как рождаются дочери?

— Что дети — дар богов замужним женщинам, — быстро ответила Хуана. — А у незамужних они плоды разврата и зла. Вот почему девушка должна строго беречь себя.

Жрица сказала:

— Но Леатрис ничего не знала о том, откуда появляются дети. Это было первое, о чем она меня спросила.

Хуана радостно заулыбалась.

— Я воспитала ее невинной, как дитя. Если девушки узнают о таких вещах, им захочется попробовать. Во всяком случае приличные люди о таком не говорят.

Старейшая нахмурилась.

— Жестоко посылать девушку, чтобы она получила дочь, не рассказав предварительно, что с ней произойдет. А если она не хочет дочери? Разве можно ее заставлять силой?

Хуана фыркнула.

— Если это с ней сделают насильно, она обесчещена, поэтому девушке лучше всего оставаться дома и слушаться мать! Моя мать воспитала меня строго, и я не допустила ни малейшего бесчестья. Также воспитывали и мою мать. Ее мать была прислужницей у леди в замке и хорошо знала обычаи знатных людей. Она овдовела до того, как поселилась в Кедровой Вершине, но Осеберг назван в честь ее дорогого покойного супруга.

Волшебница вздохнула, сочувственно посмотрела на Хуану, но ничего не сказала. Старейшая попросила:

— Объясни нам, что такое «замужество», Хуана, дочь Гунтир.

Хуана удивленно посмотрела на нее.

— Это значит, что девушку отдают мужчине, чтобы она вела хозяйство в его доме, рожала ему детей и воспитывала их. — Она покраснела. — Жена должна подчиняться мужу. Он содержит ее и делает хозяйкой своего дома, а она во всем покоряется ему.

Старейшая подняла брови и спросила:

— И ты была счастлива?

Хуана побагровела.

— Приличная женщина не отвечает на такой вопроси не задает его! Приличная женщина выполняет свой долг. Она должна быть невинной и скромной девушкой, потом покорной женой и внимательной матерью. Я такой и была! Мужчины, даже мужья, стараются сбить нас с пути добродетели. Дети не слушаются и кричат. Они попадают в руки шлюхам, которые беременеют от вашего сына и потом имеют наглость звать его отцом ребенка! Над нами могут смеяться, но я никогда не отказывалась от своего долга!

Госпожа Элен наклонилась к матери Бритис и виновато прошептала:

— Она всегда так заботилась о приличиях!

Ната, дочь Лорин, кисло ответила:

— Это значит «быть полной ненависти, как курица яйцами»? Она ненавидит все и всех, мы все это видим. Но теперь она слишком подрезала свою юбку, так что штаны видны. Вот подожди! — И она кивком указала на Нориэль, дочь Аурики, стоявшую с застывшим, как маска, лицом.

Старейшая снова подняла веретено.

— Хуана, дочь Гунтир, — мягко сказала она, — наши обычаи много поколений верно служили нам и, кажется, лучше, чем ваши. Как была посвящена Леатрис, дочь Хуаны…

— Дочь Моргата! — взвыла Хуана.

— …так же в свое время будут посвящены все остальные девочки. Те из них, кто самцы, получат тот же урок, который получил наш Джомми несколько лет назад. — Она кивнула Хуане. — Теперь можешь вернуться на место.

Старейшая посмотрела на небо и объявила перерыв, чтобы можно было поесть горячего. Хуана огляделась в водянистом полуденном освещении. Порыв ветра распахнул ее шаль. Она подумала об уютном теплом доме у кузницы, о привычном очаге, о том, что все там расставлено так, как ей нравится. Нориэль предоставила ей полную свободу, как будто Хуана не служанка, а хозяйка. Сегодня можно приготовить на обед травяной чай и суп. Еще можно… и тут ее словно ударили в живот. Она не вернется в дом у кузницы. Она пойдет… куда она пойдет? У нее нет родственников, к кому она могла бы обратиться. Многие деревенские женщины смеются над ней. У пришелиц лица замкнутые. Она увидела Осеберга, который беспомощно смотрел на нее. Бритис, неряшливая шлюха, презрительно усмехнулась.

Хуана отыскала связку соломы в укромном месте, села и заплакала.

Арона собрала таблички и начата продвигаться к выходу. По пути к дому Записей к ней присоединилась Марис. Лицо старой хранительницы было ледяное, как ветер, как голос Старейшей Матери.

— Позорное зрелище ты представляла сегодня утром, — обвинила она девушку.