Билли ответила не сразу:
— Счастлива, Тэд? У меня такое чувство, будто я постоянно настороже. Не знаю, может быть, тебе это покажется бессмысленным, но я будто отмечаю время, жду чего-то или… ты понимаешь?
«Или кого-то», — подумал Тэд.
Почему они не выскажут друг другу, что у них на уме? Почему он не говорит Билли о своих чувствах к ней? «Потому что, — ответил он сам себе, — Билли жена другого человека, моего лучшего друга».
— Ты дашь о себе знать? — с мольбой спросила Билли.
— Конечно. Коулмэны — часть моей жизни. — Это было безопасное утверждение.
— О чем ты думаешь сейчас, сию минуту? — Глаза Билли ярко блестели.
— О том времени, когда мы стояли на пляже. Почему ты спрашиваешь?
— Я думаю, тысяча девяносто пять дней разлуки — очень долгий срок для двоих… двоих друзей. Я никогда не была на Востоке. Мне хотелось бы увидеть Гонконг, Японию, Филиппины.
Тэд насторожился:
— Когда?
Ясные светло-карие очи Билли честно смотрели в его глаза.
— Когда? — прошептала она. — Когда ты будешь мне нужен больше всего.
Глава 7
Когда Сойер исполнилось восемнадцать месяцев, Мосс осознал, что Билли больше не жила и не дышала им одним. Бывали дни, когда она заходила в дом, а спала и ела в мастерской. Однажды, не в силах понять, что происходит, он крадучись вышел во двор и подошел к мастерской. Он стоял в темноте под моросящим дождем и смотрел, как жена играет с его внучкой. Он мог бы войти. Мог бы ворваться. От заливистого смеха Билли, возившейся на толстом ковре с Сойер, у него встал комок в горле. Он терял ее во многих неприметных мелочах. И знал, что винить некого, кроме самого себя. Жалость к самому себе охватила Мосса, пока он стоял там в темноте: он не был своим человеком в мастерской. Если бы он постучал в дверь или просто вошел, Билли улыбнулась бы, но улыбка не коснулась бы ее глаз. Прекратился бы смех и возникла напряженная атмосфера. В глазах Билли читались бы безмолвные вопросы: «Чего ты хочешь? Почему ты здесь?» Она сказала бы: «Мосс, как приятно тебя видеть». Была бы вежлива. Они стали бы похожи на чужих людей.
Теперь дети устроены и не доставляют им беспокойства. Билли оказалась шипом в его розовом саду. Эта новая Билли, которая имела собственные идеи и мнение и без колебаний высказывала их. Она казалась самой молодой, самой красивой, самой заботливой бабушкой, какую он когда-либо видел. Любовь и обожание, изливаемые ею на Сойер, должны были принадлежать ему.
Им нужно что-то делать вместе, куда-то ездить, иметь что-то общее. А вместо этого они живут каждый своей жизнью. Может быть, все-таки мнение Тэда на этот счет было правильным. Холостяцкая жизнь, наверное, не так уж и плоха.
Вернувшись в свой кабинет, Мосс зарылся в бумаги. После двух часов работы ему стало ясно, что еще одно путешествие в Европу необходимо. Чем раньше, тем лучше, и дело это он должен уладить лично.
Вдруг Мосс резко выпрямился. Может быть, сделать так, чтобы его деловая поездка совпала с путешествием Билли на Восток; заранее устроить так, чтобы она смогла сопровождать его, потом убедить ее отказаться от своих планов ради задуманной им поездки. Билли писала письма, звонила по телефону чуть ли не во все страны мира, назначая встречи, которые, как она говорила, помогут ей приобрести новые знания и продвинуться в ее карьере. Да черт со всем этим! Теперь он собирался отмести ее безумные амбиции и предложить нечто гораздо более подходящее: их совместное путешествие.
Несколько звонков — и вот подтвержденный заказ на два билета на самолет в Англию, а обратный путь они проделают на океанском лайнере из Италии. Что может быть более романтичным? Билли это понравится. Второй медовый месяц… Или третий? Месяц. Месяц для них двоих в поездке по Европе. Билли будет в восторге. Завтра вечером за ужином он расскажет ей об этом в присутствии Сета и Агнес. Райли тоже окажется дома, потому что завтра пятница, он вернется из школы на уик-энд. Трое союзников.
Мосс встал и налил себе выпить. Со времени их свадьбы жизнь, несомненно, изменилась. Время уходило, словно песок, сыплющийся сквозь пальцы. Не мог он позволить Билли вот так ускользнуть от него. Нужно что-то сделать, чтобы вернуть все назад, как было когда-то. Путешествие за границу может совершить чудо. Просто нужно проявить твердость.
Почему? Почему на душе у него так беспокойно? Нельзя сказать, чтобы между ними возникали явные раздоры и нелады. Билли охотно делила с ним ложе, никогда не жаловалась. Что же на самом деле беспокоило его? Мастерская? Ребенок? Она все еще любила его, он это чувствовал. Ощущал в том, как она смотрела на него. Слышал, когда они занимались любовью. Все было нормально. И все же чего-то не хватало. Билли больше не тянулась к нему всей душой, как прежде. Предполагается, что жена отдается семье и браку целиком и полностью, без остатка, как это делала мама. Кто виноват? Он? У каждой женатой пары свои трудности. У каждой семейной пары свои проблемы с детьми.
Мосс налил себе еще стакан и подошел к высоким французским окнам. Распахнул створку и бросил взгляд через лужайку заднего двора на мастерскую. Из огромных окон лился ослепительный свет. Спальня Сойер была освещена. Наступал час, когда малышку укладывали спать. Вернется ли Билли в дом или проведет ночь у себя? Он проследил. Четыре ночи из семи она проводила там.
Он мог бы выйти, пересечь лужайку, постучать в дверь и сказать, что пришел посмотреть, как Сойер укладывается спать. Вполне приемлемо. Или захватить с собой два стакана с выпивкой и предложить разделить с ним стаканчик спиртного на ночь. Или же пойти туда и просто ударить кулаком по этой чертовой двери. Извинения. Ему нужно спросить разрешения, прежде чем войти туда. Он пришелец, чужой. На его деньги строилась эта мастерская. Он имеет право.
В детской погас свет. Глаза Мосса сузились. «Ну и черт с нею». Закрыл окно и запер его на ночь. Взгляд упал на телефон. А почему бы и нет? Он набрал номер, который помнил наизусть.
— Элис? Если ты сегодня не занята, я бы зашел. Да, очень давно. Дела, дети. Я читал отзывы. Ты, должно быть, польщена. Буду через полчаса. — Минуту он слушал, что говорит ему Элис, потом рассмеялся. Так он не смеялся с того времени, как в последний раз виделся с Элис Форбс. — Ну и дела! — На лице Мосса появилась гримаса, когда он задергивал гардины, приглушая сияние окон мастерской Билли.
Билли поцеловала Райли, потом обняла его. Мальчик улыбнулся и терпеливо снес материнские объятия. Как он вытянулся, подумала она. Красивый мальчик. Так похож на Мосса, просто жутко.
— Как дела в школе? — спросила Билли.
— Отлично, мам. Сегодня получил «А» — «отлично» за контрольную по английскому. Я оставил табель на столе в холле, если хочешь взглянуть. Папе нужно подписать. Как тут все?
— Все у нас хорошо. С Сойер был хлопотливый день, сейчас она уже спит. Завтра можешь с нею поиграть. Но должна предупредить тебя — у нее коварный удар левой. — Райли засмеялся.
— Я получил на этой неделе письмо от Мэгги и Сьюзан тоже. Кажется, у них все нормально. Я собираюсь ответить на оба письма после уик-энда.
— Напиши обязательно. — Она была так рада, что сын достаточно много думал о сестрах, чтобы писать им. Еще более удивительно, что Мэгги постоянно поддерживает с ним переписку. Сьюзан тоже пишет, но ее письма идут дольше. Ее дети любят друг друга. Ни Сьюзан, ни Райли не осуждали Мэгги. Они поняли и приняли все как есть. Почему взрослые не могут поступить так же? О нет, им нужно навешивать ярлыки, выносить приговоры, раздавать наказания. Она ненавидела притворную любовь. Дети мудрее во многих отношениях.
— Что у нас на ужин? Я умираю от голода.
— Не думаю, что когда-нибудь узнаю, что ты не умираешь от голода, — пошутила Билли.
— Мама, я пропустил обед, а на завтрак ел только овсянку. Да я бы прямо сейчас съел полбыка.
— Кажется, у нас сегодня ребрышки. Твой дедушка настаивал. Пирог с черникой на десерт. Что скажешь?
— Жду не дождусь. Где папа?