Три недели спустя Билли Коулмэн переехала из Санбриджа в просторную квартиру в деловой части Остина. Это была надстройка на крыше, с двумя окнами в потолке и балконом; как раз такую квартиру и хотела снять Билли. Она подписала контракт об аренде на три года и отдала распоряжения о перевозке в течение недели ее рабочих материалов и личных вещей в эту квартиру. Все должно быть новым, вплоть до мебели в спальне Сойер. Мосс проявил щедрость, выписывая ей «прощальный чек», как он выразился. Он даст ей все, что она пожелает, сказал он ее адвокату. Пусть будет счастлива, но дело с разводом должно протянуться подольше. Может быть… может быть, она придет в себя…
Работа продвигалась хорошо. Билли получила два заказа на свои рисунки с обещанием третьего, если выполнит в срок первые два. С того дня, как она вышла замуж за Мосса, Билли не чувствовала такой уверенности в себе, и это ощущение вдохновляло ее. Она, Билли Коулмэн, дизайнер по текстилю; она также несла ответственность за свою внучку и собиралась выполнить свои обязательства по отношению к Сойер в полной мере. Она отвечала за ее жизнь и должна сделать так, чтобы девочка не знала несчастий.
Это было началом новой жизни.
Лейтенант Райли Сет Коулмэн уезжал с авиабазы в Виргинии в тот же день, когда его мать оставила Санбридж. Для Райли это тоже стало началом новой жизни. Гуам! Старик будет посрамлен, когда узнает об этом. Если только не он водил рукой тех, кто пишет приказы. Все-таки Райли думал, что такое возможно, и позволил событиям развиваться своим чередом. Они с Адамом Ноблем отправлялись на Гуам, чтобы летать на самолетах метеослужбы П-3 и в случае необходимости участвовать в поисково-спасательных операциях. Хороший пинок для отца и деда.
Во время долгого перелета на Гуам он признался Адаму Ноблю, что не этого ему хотелось бы. Хотя родственники будут счастливы. Что плохого может произойти во время полетов на самолетах метеослужбы?
— Хотелось бы мне знать, что мы будем там делать в свободное время, — сказал Адам. — Я слышал, там перекрывают дороги в пять вечера. Не думаю, что Гуам входит в книгу рекордов по активности общественной жизни.
Райли поморщился.
— Может, нам это понравится. От Токио мы будем находиться совсем близко. А Гавайи всего в пяти часах пути от этого места. Надо стараться смотреть на вещи с положительной стороны. Я прихватил кучу книг, чтобы читать долгими жаркими вечерами.
— Рад за тебя, Коулмэн. Пока ты будешь читать, я собираюсь обследовать окрестности и свести знакомство кое с кем из местных. Я слышал, девушки там красивые.
— И находятся под хорошей защитой, — рассмеялся Райли. — Вполне вероятно, что по пятам у тебя будет ходить дуэнья. Подумай над этим. Кроме того, мы не должны попадать в неприятные ситуации. Ты это знаешь.
Голубые глаза Адама блеснули.
— Я никогда не принуждал девушку делать то, чего она не захочет. Думаю, мне удастся поладить с этими красотками, чьи глаза напоминают терновые ягоды.
— И с их мамашами, — напомнил ему Райли. — Ты далеко от Сан-Фернандо Вэлли, Адам, а они там живут по своим правилам.
Через десять дней после того как нога его ступила на Гуам, Райли пришел к выводу, что ему не нравится этот влажный остров. Сочная зелень и пышное тропическое буйство красок заставляло тосковать по техасской полыни и по фермерским полям. Дождь наводил тоску. Казалось, небеса разверзлись, и потоки теплой воды низвергались часами. От дорог поднимались туманные испарения, от которых пот тек ручьем. Райли изнемогал. Он потел. Он ненавидел…
— Слушай, Коулмэн, — заявил Адам однажды в воскресенье. — Ты должен пойти со мной. Я договорился от твоего имени насчет свидания с одной очаровательной девочкой, и даже если мне придется всю дорогу до Баррагады подгонять тебя пинками, так и сделаю.
— Уймись, Адам. Я остаюсь здесь. Мне нужно написать несколько писем. Тебе тоже неплохо бы написать домой: еще на прошлой неделе пришло письмо от твоей мамы, и она хочет знать, жив ты или мертв.
— Я напишу ей сегодня вечером, если ты пойдешь со мной после обеда.
— Адам, я не хочу идти. Скажи девушке, что я неожиданно заболел.
— И тебе не интересно знать, что я влюблен? Эта девушка необыкновенная. Я хочу сказать, Райли, я влюблен. Она меня тоже любит. Завтра хочу поговорить с командиром о женитьбе.
— Не может быть, не верю, — ужаснулся Райли.
— Я серьезен как никогда. Ее родители от меня не в восторге. Они коморрийцы и не любят американцев. Я пытаюсь завоевать их расположение. Нита — так ее зовут — договорилась со своей подругой Отами, что она встретится с тобой. Но не только поэтому я хочу, чтобы ты пошел со мной. Я хочу, чтобы ты познакомился с Нитой. Согласен?
Райли тяжело вздохнул:
— Хорошо, дай только пригладить волосы и переодеться.
Час спустя Адам вел взятую на время машину по дороге, изрезанной колеями и заросшей травой.
Сборный щитовой дом стоял в стороне от дороги. Повсюду были расставлены горшки с цветами, некоторые цвели, другие — с набухшими бутонами. При виде такого буйства красок Райли захотелось сорвать один из цветков. Прежде всего на ум пришла мысль, что неведомая Нита из бедной семьи. Аккуратной, скромной, но бедной. Собака с лаем крутилась у его ног. Райли наклонился и почесал ее за ухом.
— Если ты скажешь «Бо хорошая девочка», собачка станет тебе другом на всю жизнь, — со знающим видом сказал Адам. — А вот и девушки. Моя — та, что слева. Правда, красивая? Отами справа.
Райли мигом сдернул с головы фуражку. Неземное создание, двигавшееся ему навстречу, было самым прекрасным, какое он когда-либо видел. Даже имя ее звучало красиво. Молодых людей познакомили. Райли переминался с ноги на ногу, стараясь дышать поглубже. Адам и Нита уже забыли о нем, целиком поглощенные друг другом.
— Хафа-адаи, лейтенант, — робко проговорила Отами. Она приветствовала его на Гуаме, там, где начинается день. — Не хотите ли прогуляться?
Прогуляться? Она хотела погулять с ним.
— Да, хочу. — Вдруг стало трудно говорить в ее присутствии, а воротник показался слишком тугим. Каждое слово, каждую мысль следовало контролировать, чтобы не бормотать по-идиотски.
— Ну, тогда пойдемте, лейтенант. Нита не может отойти от дома, пока не вернутся с крестин ее родители, но нам можно немного погулять, а когда мы вернемся, ее родители уже будут дома. Я вам немного покажу деревню. Кстати, она называется Ордат.
Пока девушка говорила, Райли слушал ее голос, желая, чтобы он звучал вечно. Увлекала его мелодичность. Акцент был мягким, иногда ее манера соединять слова резала слух, но это производило впечатление экзотичной иностранной речи и очень нравилось ему.
Девушка была стройной, небольшого роста — макушкой она едва доставала до плеча молодого человека, — но фигура казалась вполне женственной: все округлости там, где и должны быть. На ней было простое хлопчатобумажное платье выше колен, по моде, а на узких ступнях — черные туфельки без каблуков. Длинные прямые темные волосы сколоты в узел, а легкие пряди выбивались то тут, то там. В солнечном свете копна угольно-черных волос отблескивала синими огоньками и казалась невероятно мягкой.
— Вы живете с Нитой и ее семьей? — спросил Райли.
— Нет. Мы вместе учимся в университете. Я живу с моим дядей, наш дом стоит чуть дальше, возле дороги. Некоторое время он был очень болен, и родители хотели, чтобы кто-то из родных пожил с ним. В то же время они не хотят, чтобы я прекращала занятия, поэтому я время от времени посещаю университет. Скоро мне нужно возвращаться в Токио.
Райли уже начал тосковать по ней.
— Это не очень далеко.
— Для меня — да. — Она улыбнулась. — Я скучаю по своим родителям и друзьям. А вы где живете, лейтенант?