— Том и Хак, это наши мулы.
— И Дэнди! — добавил Дэн.
— Дэнди — это папина лошадь.
Папина лошадь.
— Значит, это ферма вашего отца?
Джеймс кивнул, Дэн присоединился к брату.
На один вопрос получен ответ, осталась еще тысяча.
На улице прогремел гром. Я завела мулов и лошадь в пустые стойла. Чтобы пуститься в обратный путь домой под дождем, вновь накрыла детей шалью. У мальчиков после похода в хлев с одежды все еще капала вода. Ну да ладно. Они все равно пойдут под дождем, и им уже не страшно.
Я позволила им бежать вперед, хотя и сама не сильно отставала.
— Ждите на крыльце! — закричала я, увидев, как они промчались в ворота и побежали к дому.
Затем я заметила лошадь, покрытую попоной и привязанную к забору.
Я поставила ведро с молоком на крыльцо и прошла мимо мальчиков.
— Снимите мокрую одежду и бегите наверх переодеваться! — крикнула я им, пока подол моей мокрой шали шлепал по крыльцу.
На полу я увидела мокрые следы и пошла за ними, хотя было и так ясно, куда они ведут — в спальню тети Адабель.
Мужчина в темном костюме стоял у кровати. Олли выглядывала из-за него, Дженни тихо лежала у нее на руках. Я взяла ребенка на руки, пока мужчина — доктор, как я поняла по черному саквояжу, который он принес, — повернулся. Олли бросилась ему на грудь. Седые усы мужчины дрогнули, рыдания девочки взорвали неестественную тишину.
Я заморгала, прогоняя набежавшие слезы. Слезы горя и облегчения. Доктор бросил на меня взгляд из-под кустистых бровей, а затем перенес все внимание на Олли.
— Успокойся, деточка. — Он опустился на колени. Олли положила голову ему на плечо и обвила руками шею. — Мисс Ада больше не болеет. Помнишь, ты же хотела, чтобы она не болела. — Он мягко выговаривал слова, и было ясно, что его родина где-то за пределами берегов Америки.
Олли покачала головой, когда он поднял ее на руки. Я убаюкивала Дженни. Взгляд мужчины скользнул мимо меня и остановился в дверях. Я обернулась. Там стояли Джеймс и Дэн, голышом, ничего не стесняясь. Их глаза были широко распахнуты, в лицах ни кровинки.
Мои щеки запылали.
— Оденьтесь, мальчики! — Я вытолкала их из комнаты, став в проеме двери и закрыв вход. Они побежали наверх. Закусив губу, я повернулась к пожилому мужчине.
Он уже поставил Олли на пол.
— Если ты пойдешь и присмотришь за малышами, — сказал он ей, — то мы здесь займемся делами.
Девочка кивнула и забрала у меня Дженни. Я отступила от прохода. Еще раз задержав взгляд на фигуре в постели, Олли присоединилась к хаосу, царившему наверху.
Мужчина кивнул мне, когда Олли ушла.
— Шериф сказал мне, что вы приехали.
— Да, но слишком поздно. — Я глянула на восковое лицо тети Адабель, лицо, которое напоминало мне о кукле, которую папа подарил мне на мой десятый день рождения.
— Здесь уже ничего нельзя было сделать. Испанка[1] убивает тяжело и быстро. Но, по крайней мере, вы сможете позаботиться о детях.
— Дети. — Я почувствовала, как мое лицо нахмурилось. — Я так понимаю, это ферма их отца?
Мужчина поднял холодную руку тети Адабель и аккуратно положил ее на грудь.
— Френк Грешем. Его жена Клара умерла при родах.
— Дженни. — Мой шепот был едва слышен из-за топанья наверху.
— Френка уже отправили во Францию. Адабель переехала сюда. Она помогала им по хозяйству с тех пор, как они все были еще крошками, все трое. Относилась к ним как к своей семье, которой у нее не было.
Я нахмурилась, но не от неловкости, а от грусти. У тети никого не было, потому что мама отказалась общаться с ней. Как мама могла допустить, чтобы все дошло до такого?
Топот наверху немного успокоился, тишина заглушала мои вопросы.
— Я думаю, вы, наверное, захотите ее обрядить. — Слова доктора прервали мои размышления, и от них у меня пересохло во рту. Неужели он думал, что я знаю, как это делать? Разве в городе не было женщин — друзей тети Адабель, — которые лучше справились бы с этой задачей?
Доктор вышел из комнаты. Я последовала за ним, закрыв за собой дверь.
— У вас не будет времени для того, чтобы тело полежало, как положено. Нам нужно похоронить ее. Наверное, найдется несколько человек, которые смогут отставить свои ежедневные дела и прийти на похороны.
Я не знала, что беспокоит меня больше: то, что он прочел мои мысли, или его намек на то, что тетя Адабель была не единственным заболевшим человеком с летальным исходом.
Я знала, что грипп может сразить старых и молодых, тех, кто уже болел чем-то другим, но моя тетя не соответствовала этому описанию.
— Кто-нибудь приедет за ней? — Из моего горла вырвался хрип.
1
Испанский грипп, или испанка, — самая массовая пандемия гриппа за всю историю человечества. В 1918–1919 гг. (18 месяцев) во всем мире испанкой было заражено около 550 млн человек, или 29,5 % населения планеты. Умерло приблизительно 50—100 млн человек, или 2,7–5,3 % населения Земли. Эпидемия началась в последние месяцы Первой мировой войны и быстро обошла этот крупнейший на тот момент вооруженный конфликт по масштабу жертв. (Здесь и далее примеч. пер.)