Начало 1945 года. Тон писанины совсем другой: "Советская Армия движется в глубь Германии. Все висит на волоске... Все поставлено на карту. Неимоверна серьезность положения. Теперь решается исход войны".
Безумная, слепая нацистская Германия! Она смотрела на Советский Союз, как на географическое пространство, где живущие народы разных национальностей при первых же испытаниях перегрызут друг другу горло. Наивные и глупые надежды! Монолитный советский народ, его армия рушат последние рубежи фашизма.
Наш аэродром теперь находился неподалеку от города Зорау. Несколько дней стояла отличная погода, затем полил дождь. Летное поле раскисло, земля, изъеденная минеральными солями, не успевала впитывать влагу.
- Командир корпуса приехал, - кто-то первым увидел генерала Рязанова, и мы сразу приободрились, как будто он привез хорошую погоду.
А Василий Георгиевич метал громы и молнии:
- Тоже мне - хваленые немецкие аэродромы. Полюбуйтесь - все сидят по уши в грязи! Подведем мы танкистов, ей-богу подведем!
- Чистый кисель, - сокрушенно гремел командир истребительной дивизии генерал К. Г. Баранчук.
- Константин Гаврилович, вы представляете, что у нас завтра будет? Ваши "яки", мои "ильюшины" разобьют площадку вдребезги. А тылы? Тылы зарежут без ножа. Надо работать, а здесь...
Да, работу предстояло сделать большую. Разведчики пополняли все время штабы сведениями: где расположение полевых орудий, минометов, зенитных батарей, на аэрофотоснимках четко выделялись стога сена, вокруг которых на мокрой земле отпечатывались гусеничные следы. Появились подозрительные постройки и мельницы с недвигающимиея крыльями. А ведь их ранее не было.
Утренний туман не успел еще рассеяться, как забурлил аэродром. Рядом с нашими штурмовиками и "яковлевыми" стояли трофейные самолеты, брошенные в паническом бегстве гитлеровцами, склады и амбары, забитые новыми моторами, всевозможной аппаратурой. Невдалеке от ангаров - обширные склады с награбленным имуществом, экспонаты из русских музеев, продукты. Не успели увезти, съесть, не успели уничтожить.... Несколько "илов" взлетело. Тяжело, с риском, но они поднялись в воздух. Истребители сопровождения попытались взять разбег - ничего не получилось: "яки" плюхались в "кофейную" гущу, радиаторы забивались грязью, моторы ревели от натуги.
На летном поле истребителями руководил сам генерал Баранчук. Он с флажками в руках, носился перед машинами, за ним следовали инженеры. Потом посовещались и все же нашли выхода Весь техсостав бросился по складам, начал разбирать штабель фанерных.листов... Минут через тридцать уже были готовы щитки простой, но остроумной конструкции - ими закрыли радиаторы истребителей. После взлета щитки спадали на землю и кружили в воздухе, словно осенние листья. Туман совсем рассеялся. В вышине пенились серые облака. Их догоняли "ильюшины" под прикрытием истребителей.
Восьмерки, девятки, десятки "илов" вытягивались в пеленг, строились в замкнутый круг и с пикирования обрушивали на головы противника тонны разящего металла, обдавали землю мощным пушечно-пулеметным огнем.
И, как прежде, в сумятице эфира слышится знакомый голос нашего бессменного "поводыря" Николая Шутта: "Спокойно работайте, "горбатые"!"
Воздушный бой скоротечен, но сколько в нем спрессовано напряжения сил, нервов, психологических нагрузок, где властвует неумолимый и справедливый закон войны: уничтожить врага!
Увиденное еще раз подтвердило, насколько тонким мастером с обостренной интуицией был Николай Шутт.
В разгар штурмовки он заметил, как Ме-110 воровато уходил в свою сторону. По всей видимости, успешно произвел разведку и теперь жал на всех парах домой.
Первым атаковал "сто десятого" ведомый Шутта младший лейтенант Гурко, но безуспешно: трасса молочного цвета прочертила след справа от плоскости врага.
"Месс" рванулся вверх и оказался впереди самолета Николая. Затем разведчик клюнул вниз, его стрелок-радист беспрерывно поливал пулеметным огнем преследователя.
Шутт, приказав своему заместителю охранять штурмовики, стал преследовать самолет противника. Надо было подойти поближе и с короткой дистанции ударить наверняка. Но Ме-110 полупереворотом ускользнул, уклонился от удара. Надежно нас прикрывали летчики-истребители М. Токаренко, А. Максимов, А. Шаманский, А. Безверхий, Н. Попов, В. Шевчук, Н. Сметана.
О действиях авиации написано много. Все справедливо - труд летчика опасен, специфика боевой работы его особенная. Но без вспомогательной службы, - я здесь имею в виду нашу тыловую службу - и нам была бы грош цена. Тыл порой даже трудно назвать тылом, если он авиационный. Он шел вперед нас, готовя для полков и дивизии боевые позиции.
Передовые команды двигались буквально по следу танкистов и пехоты, рекогносцировочные партии рыскали под огнем на "ничейной" земле, определяли качество грунта, вымеряли поле, изучали подходы, потом подтягивался инженерный батальон и вся многосложная служба - аккумуляторно-зарядные станции, транспорт с горючим, боеприпасами, разные машины, столовые.
Нельзя не вспомнить добрым словом тружеников тыла полковников Глухова, Шилова и подполковника Бердника, которые делали все, чтобы успешней выполнялись летные задания.
Вот один яркий пример: за 1944 год шоферы полковника М. Н. Глухова проехали 6 053 545 километров и перевезли 471 784 тонны груза. Не считая бомб, они доставили штурмовикам и истребителям 1498 тысяч снарядов и 5898 тысяч патронов, связисты развернули и свернули сто семьдесят узлов, связи, размотав и смотав 2598 километров проводов.
Поистине подвиг совершил водитель ефрейтор Яков Шипилов. В начале войны он выехал из Оренбургской области на своем верном ЗИС-5, который к тому времени прошел около сорока тысяч километров. По фронтовым дорогам он наездил еще несколько сот тысяч километров и все же сберег машину до конца войны.
Кавалер ордена Красной Звезды Яков Шипилов на своем ЗИС-5 доехал до Берлина, был в Праге, в Вене, а после демобилизации на той же машине благополучно возвратился на родину в Оренбургскую область.