- Ура!.. Ура!.. Ура!..
Это кричали мы, это кричали наши наполненные ненавистью сердца. Это были голоса погибших товарищей, за которых клялись отомстить.
Это кричали седые матери, отдавшие войне сыновей в их восемнадцать весен, это кричали замученные в лагерях смерти, расстрелянные, истерзанные, поруганные советские люди.
Дело шло к развязке. В свое время "жрец военного искусства" генерал-фельдмаршал Мольтке, особо почитаемый гитлеровцами, утверждал в своих поучениях: "Внезапное появление перед Берлином неприятельской армии невозможно". Ныне Советская Армия стальным кулаком стучала в двери фашистской цитадели, вобрав в себя весь гнев и героизм народов Советского Союза.
* * *
А бесноватый фюрер по-прежнему старался поднять дух у своего воинства ложной патетикой, угрожал и стращал тех, для которых наступал роковой финиш.
Вот что говорилось в одном из последних его приказов: "Солдаты немецкого фронта на востоке!
...Тот, кто в настоящую минуту не выполняет своего долга, действует как предатель своего народа. Полк или дивизия, которые оставляют свои позиции, должны стыдиться женщин и детей, стойко выдерживающих налеты на наши города.
...В том случае если вы знаете того, кто дает приказ на отход, вы должны немедленно его схватить и при необходимости уничтожить на месте, независимо от его чина и звания.
Берлин останется немецким. Вена снова будет немецкой. Европа никогда не будет русской!
В этот час взоры немецкого народа обращены к вам, мои бойцы на востоке, и он надеется только на то, что благодаря вашей стойкости, вашему фанатизму и тому, что вы будете стоять во главе этой борьбы, большевистский натиск захлебнется..."
Тщетны были потуги маньяка, бьющегося в истерике около огромного глобуса. Огненное кольцо вокруг Берлина неумолимо сжималось!
С плацдармов западнее Губена в бой ринулись танковые и механизированные соединения.
С прифронтовых аэродромов поднимались армады штурмовиков, наносящие точные удары в непосредственной близости от наших наступающих соединений, содействуя им в форсировании реки Нейсе. По берегам ее тянулись длинные полосы желтого дыма - штурмовики ставили дымовые завесы. Здесь, выполняя специальное задание, погиб майор Николай Миронович Горобинский. Просто не хотелось верить, что его жизнь оборвется у самого порога победы, такой желанной, пронизывающей все наши мечты от первого вылета до последнего.
Простились мы навсегда и с обаятельным весельчаком и надежным боевым товарищем Анатолием Кобзевым, погибшим чуть раньше при разведке района Мехув - Краков - Тарнув. Не пришел тогда вместе с ним с задания и Павел Баранов.
Основные силы 2-й воздушной армии под командованием генерала Красовского громили с воздуха франкфуртско-губенскую группировку. Этот огромный "блуждающий котел" упорно пытался прорваться на запад и соединиться с 12-й армией, наносившей удар со стороны Беелитца. Работы нам хватало.
В этом городе и его окрестностях пришлось выдержать очень тяжелый бой 12-й гвардейской механизированной бригаде. Вот как о нем вспоминает командир бригады полковник Г. Я. Борисенко.
"Пожалуй, это был один из самых ожесточенных боев, который пришлось вести бригаде на заключительном этапе Великой Отечественной войны. Накануне, 30 апреля, мы весь день отбивали атаки наступающих с запада соединений 12-й армии противника. К вечеру бой стих, а ночью совсем не слышно было грохота авиационной бомбежки и артиллерийских налетов. Только на окраине города залегшие в обороне цепи уставших бойцов изредка нарушали тишину первомайской ночи, стреляя во вражеских лазутчиков.
Непривычное затишье вызывало какую-то внутреннюю тревогу, предчувствие близости какой-то опасности. Откуда появилось это гнетущее чувство? Казалось, никаких видимых причин к этому не было. Атаки противника все отбиты. Подхода резервов его не ожидалось. Враг, с которым мы имели непосредственное соприкосновение, не мог предпринять что-либо серьезное, так как понес очень большие потери, и в особенности от ударов нашей штурмовой авиации, действиями которой руководил генерал-лейтенант авиации В. Г. Рязанов с моего НП, расположенного на вышке дома бывшего жандармского управления города Беелитц. Вечером со мной говорил генерал Ермаков и предупредил о возможной попытке окруженных в районе Луккенвальде гитлеровцев прорваться через фронт корпуса на соединение с войсками 12-й армии. Но не в этом ли причина беспокойства?
Близился первомайский праздник. Все говорило о скорой победе. И все-таки что-то волновало меня, вызывало тревогу, сказать о которой никому не решался. Однако М.. Д. Кривопиша, заместитель начальника штаба, уловив мое беспокойство, отдал распоряжение о приведении в боевую готовность бригады.
* * *
Брезжил рассвет. Кругом по-прежнему была тишина. Вдруг послышались отдаленные раскаты артиллерийской стрельбы в нашем тылу, и вскоре мне доложили, что штаб корпуса в Цаухвитце отражает сильные атаки противника со стороны Луккенвальде.
Было получено приказание командира корпуса об усилении обороны с тем, чтобы не допустить прорыва гитлеровцев на запад через Беелитц.
Вскоре и в нашей обороне раздалось стрекотание пулемета. Постепенно шум боя стал приближаться, а вскоре разведка донесла о движении в нашу сторону большого количества фашистов.
Нам пришлось сражаться с обезумевшими от фанатичной решимости вырваться на запад гитлеровцами.
Бригада встретила фашистов организованным огнем. Натиск противника, подошедшего к городу, а в районе кладбища даже вклинившегося в наши боевые порядки, отбивали всеми имеющимися у нас средствами. "Катюши" 11-го отдельного гвардейского минометного дивизиона РС, приданного бригаде, стреляли прямой наводкой. Командир дивизиона подполковник И. Г. Мороз и командиры батарей управляли огнем, находясь непосредственно на огневых позициях. Артиллерия, минометы, стрелковое оружие обрушили огонь на врага. Отбивались гранатами.и трофейными фаустпатронами. Дело доходило до рукопашных схваток. Противник нес огромные потери, однако как одержимый лез на нашу оборону, всячески пытаясь прорваться. Боеприпасы были на исходе. Соседи, 11-я гвардейская механизированная и 68-я отдельная гвардейская танковая бригады, оказать помощь не могли, так как тоже отражали атаки противника. Для бригады создалась напряженная обстановка.