Пока тетка орала, Журавль отпихнула несчастного молодого человека в очках, который от воплей тещи съеживался все больше и больше, и подошла ко мне, делая вид, что оказалась тут случайно.
Келла продолжал ржать.
К даме присоединился хор родственников, построившихся на лестнице, которые были удивлены поступком лже-Ипполита. Они в один голос под руководством тещи кричали на бедного молодого человека. Видя, что тот не может дать отпор, к воплям подключилась и вторая часть родственников – со стороны жениха. Его они, естественно, защищали.
Обстановка накалилась.
– Мама, что происходит? – вышло в это время из ЗАГСа эфемерное юное создание в свадебном платье и фате-паутинке. Рядом с ней стояла девушка с букетами: судя по браслету на руке – свидетельница. Обе они были растеряны.
– Света! – бросился к ней Ипполит. – Она сама ко мне пристала!
– Не подходи к моей дочери! – взвизгнула теща.
Что там было дальше, даже не знаю – мы, наконец-таки, скрылись в ЗАГСе вместе с поверенным Эльзы Власовны и, как оказалось, Келлой.
Он смеялся. Чуть ли не пополам согнулся, оглашая хохотом «Дворец бракосочетаний» – ему даже замечание сделали, но синеволосому было глубоко фиолетово на чужие слова.
– Все из-за тебя, бестолочь, – озлобленно глянула Нина на ржущего Синего. – Убирайся, труп.
– Нин, успокойся? – не смогла сдержаться я. – Может быть, вам поговорить? Просто сесть и поговорить.
– У нас нет времени на разговоры, нам нужно зарегистрировать отношения, – встрял поверенный. Его никто не слушал.
– Катя дело говорит, – с одобрением в голосе сказал Келла. – Поболтаем? Я скучал.
Журавль устало откинула назад вуаль и с ненавистью посмотрела на музыканта.
– Дверь там, рыло. Прочь.
– Ты уверена, что хочешь этого? – резко прекратив смеяться, спросил тот.
– Более чем. Пошел вон с моих глаз, – приказала Нинка, но я вдруг заметила, как голос ее едва заметно дрогнул.
Или мне показалось?..
Келла свел темные брови к переносице. Кажется, он был крайне зол и едва сдерживался. И куда только делся его веселый смех?
– А я последний раз предлагаю: пошли со мной, – проговорил он сквозь зубы.
– А я в последний раз предлагаю тебе пойти в зад, – отозвалась тотчас Нина.
Они с яростью уставились друг на друга.
– Может быть, успокоимся? – вмешался поверенный Эльзы Власовны, нервно поглядывая на дорогие наручные часы. – Церемония скоро.
На него никто не обращал внимания, кроме меня.
– Дура, – насмешливо посмотрел Келла на Нинку, с трудом пряча гнев.
– Следи за словами, – припечатала та его уничтожающим взглядом.
– Я твой жених, – и Келла плотоядно улыбнулся. – Твой путь к финансовой независимости, – явно передразнил он кого-то.
Он не шутил.
У Нинки ни один мускул на лице не дрогнул, только от глаз повеяло таким холодом, что я испугалась за нее.
Она молчала, а синеволосый же, кажется, торжествовал. Упивался победой. И в его взгляде не было ничего доброго, в нем появилась какая-то болезненная жесткость.
– А, это вы! Я ждал вас. Ефим Строганов-Софьин? – уточнил тем временем поверенный, копаясь в документах.
– Он самый, – отрывисто бросил Келла.
Поверенный протянул ему ладонь, и они обменялись рукопожатием.
Я молчала. Не знала, что сказать. И все мои теплые мысли, вся моя надежда, что Келла вернулся за своей любимой, таяли, как эскимо в теплых руках.
Он мстил. Издевался. Проверял Нину на прочность.
Наслаждался ее поражением.
– Отлично, наше время как раз проходит, а Эльза попросила меня приглядеть за вами, – вновь бросил поверенный взгляд на часы. Он, кажется, ничего не подозревал. – Ваши документы, друзья, с собой?
– С собой. Но мне сказали уйти, – со смешком отозвался барабанщик, глядя при этом в лицо Журавлю с дерзким вызовом. – Не смею перечить.
– А как же Ипполит? – не веря, спросила я. Да что тут происходит, в конце концов?
– Эльза Власовна пошутила, – ответил, прокашлявшись, поверенный. – Ну, вы же знаете, как эксцентричны порою эти пожилые богатые леди.
– Вы что устроили? – рассердилась я, теперь до конца поняв, что над подругой просто-напросто зло пошутили. Очень зло. И слаженно. Нет, она и сама шутила над людьми, и порою довольно жестоко, но…
Но могла ли я быть не на стороне своей лучшей подруги?
Конечно, нет.
А Журавль словно очнулась. Оглядела их презрительно. Даже улыбнулась – ни дать, ни взять Снежная Королева. И глаза – словно льдинки. И голос – ледяной. И сердце.