– Ну… – Я прокашлялась. – Знаешь, работаю понемногу в общем…
Дэн протянул смуглую узкую ладонь, коснулся моего обнаженного предплечья, и в глазах его было не то сочувствие, не то презрение. Я вздрогнула и покраснела от этого прикосновения.
– Я бываю на разных кастингах, совсем как в старые добрые времена, а мой агент Джеральд… ну… он абсолютно уверен, что скоро у меня будет крупный дебют…
Я буквально съежилась: такое отчаяние звучало в моем голосе. Почему мечты выглядят такими притягательными лишь до тех пор, пока не приходится облекать их в слова? Кого я пытаюсь обмануть – Дэна или себя?
– Ну а в промежутке между кастингами я немного подрабатываю, – пролепетала я, избегая его внимательного взгляда, – чтобы поднакопить немного деньжат и все такое. Иногда подворачивается что-нибудь просто замечательное. На прошлой неделе я получила семьдесят евро, когда работала на ночной дегустации в баре «Темпл» и раздавала посетителям новый коктейль. Можно сказать, шальные деньги.
Голос у меня сорвался. Как мотор старого автомобиля, преодолевающего свой последний подъем по пути на свалку. Уж лучше бы я и впрямь была этой рухлядью. Ну почему я сталкиваюсь со своими бывшими парнями именно в тот момент, когда меньше всего похожа на безмятежную богиню? Почему они возникают как из-под земли, если у меня неудачный макияж, плохая прическа или просто отвратительный день? Я все время выгляжу как неудачница, которая никак не может оправиться после разрыва. Почему? Да потому что у меня ничего не получается и я все еще тоскую по Дэну – и это написано у меня на лбу.
– Отлично выглядишь, Милли, – негромко произносит Дэн.
Он назвал меня уменьшительным именем, и я втянула воздух сквозь зубы.
– И под всем этим у тебя по-прежнему восьмой размер?
– Ну… – кивнула я и подтянула живот. Дэн мне льстит. – И рост у меня по-прежнему сто семьдесят сантиметров…
– …плюс пятисантиметровый каблук.
Дэн закончил предложение вместо меня с весьма дружелюбной улыбкой – такой нежной, что все кусочки моего разбитого сердца собираются в одно целое под его пристальным взглядом. Я улыбнулась в ответ, пытаясь привести мысли в порядок. И вдруг у меня вырвались слова, которые я предпочла бы не говорить, но я просто не смогла удержать их:
– Я скучала по тебе, Дэн.
– Я тоже, – ответил тот, и кажется, искренне.
«Да!»
– Надо будет как-нибудь встретиться за чашечкой кофе, – добавил он, и я покрылась румянцем, а потом энергично кивнула, сморщила нос – на Графтон-стрит дует ледяной ветер. Легкий шарф трепыхнулся за спиной у Дэна, а потом лег ему на плечо, обвив шею. Я не могла отвести взгляда от его лица, и мои губы сами собой вытягивались в трубочку – так мне хотелось поцеловать этого человека. Феминистки были бы в ужасе.
– Кофе – это отличная идея, Дэн, – проворковала я самым соблазнительным тоном. – Может быть, прямо сейчас?
– Пьямо сейчас? – визгливо спросил пронзительный голос, от звука которого, казалось, способно расколоться стекло. – Нет, нет, пьямо сейчас мы не можем, пышечка, у нас миллиавд дел, и потом, кофе тебе вьеден, ты же знаешь.
Я замерла с открытым ртом, пытаясь разглядеть того, кто стоит у Дэна за плечом, и судорожно схватила ртом воздух, когда поняла, что передо мной очень высокая и тощая блондинка. Она тыкалась носом Дэну в шею, как будто там его законное место, а я смотрела на странное существо и пыталась убедить себя, что это все-таки человек – судя по неестественно огромным губам, не говоря уже о двух похожих на арбузы выпуклостях под свитером.
– Прошу прощения, – сказал Дэн, прежде чем я успела что-либо произнести. – Это Рома.
Хорошенькая история. Такое имя встретишь, пожалуй, только на банке с томатной пастой.
Подружка. Это слово возникло в моем сознании и замаячило где-то на заднем плане еще до того, как Дэн представил ее мне. Я прикусила губу, чтобы вопль отчаяния, бьющийся в моей груди, не вырвался наружу. Успокойся, может быть, это не так. Он флиртовал со мной последние десять минут, но ведь передо мной Дэн Кленси, прирожденный бабник. Возможно, они всего лишь приятели. Тогда почему она целует его в шею? И куда это, черт побери, она сует свою руку? Хорошо, пусть даже она его подружка, но вдруг Дэн понял, что по-прежнему любит меня? Да, этот сценарий мне нравится.
– Пышечка, – прощебетала Рома и протянула мне руку, похожую на обглоданную цыплячью ножку, – почему ты не пьедставишь мне свою маленькую пьиятельницу?
Я почувствовала себя хомячком в зоомагазине.
– Рома, это Милли, – Дэн натянуто улыбнулся, – моя старая знакомая.
И с тем и с другим я категорически не согласна. Меня устроила бы фраза: «Это Милли, любовь всей моей жизни».
Рома приподняла бровь и выпятила свои силиконовые губы.
– Милли, – повторила она. В ее устах мое имя звучит как «Мивви». – Какой пьелестный костюм. И кого ты игьяешь?
– Жареного цыпленка в панировке, – сухо ответила я.
Та воодушевленно закивала, точь-в-точь как игрушечная собачка за задним стеклом автомобиля. Я не склонна навешивать людям ярлыки, но при взгляде на то, как Рома цепляется за руку Дэна, мне кажется, что, если она разожмет пальцы, ее тощее тело вот-вот оторвется от земли и улетит.
– Попробуй, эти наггетсы действительно вкусные, – я чуть не ткнула коробкой ей в лицо. Надо же как-то удержать эту палку от швабры на земле.
– Нет-нет, я не могу. Я совевшенно не ем мяса, особенно живого мяса, ведь так, пышечка?
– Да что ты говоришь, Рома, я бы в жизни не догадалась, – проворчала я, подавляя в себе желание затолкать курятину ей в глотку.
И как Дэн может ее любить? Конечно, в душе она женщина, но зато снаружи – скелет с силиконовыми имплантатами. И откуда, черт побери, взялась эта «пышечка»? Дэна Кленси трудно назвать пышечкой. Если уж ей хочется сравнить его с кондитерским изделием, то могла бы выбрать нечто более привлекательное и сексуальное, например…
Я шмыгнула носом и уныло затопталась на месте, безуспешно пытаясь придумать какое-нибудь подходящее сравнение для Дэна Великолепного. Господи, моя жизнь становится все печальнее с каждой секундой.
– Ладно, – Дэн неловко кашлянул, когда стало ясно, что разговор увял сам по себе, – мы, пожалуй, пойдем. У Ромы съемка.
Значит, она манекенщица.
– А мне надо кое с кем встретиться.
Ударение на «кое с кем» дает понять, что Дэн вращается в тех кругах, где встретиться с таким человеком, как Сэм Мендес, – обычное дело. Я вновь почувствовала собственную заурядность, да еще этот идиотский костюм…
– Да, да, у меня будет пьелестная съемка, и потом, мы не хотим отвывать вас от ваботы… хм… – Рома хихикнула, и моя самооценка упала ниже некуда.
– Работа? – преувеличенно громко рассмеялась я. – Да нет. Для меня как для актрисы это скорее изучение жизни… и кроме того, мой шеф – просто сокровище. Одно удовольствие с ним работать, честное слово. Он меня буквально боготворит, ведь я занимаюсь искусством…
– А, вот и вы! Я вам плачу не за то, чтобы вы стояли тут и точили лясы со своими друзьями, мисс Армстронг! – Это голос моего шефа. Он появился позади меня с чашкой кофе в одной руке и новым запасом наггетсов в другой. – Господи, она умоляла меня дать ей эту работу, а у самой не хватает мозгов даже раздать курятину. Корчат тут из себя актрис и задирают нос, а сами ни разу в жизни больше пяти секунд перед камерой не стояли. Займитесь делом, черт подери, пока я не дал вам под зад!
– Вот шутник, – неубедительно фыркнула я. Брови Дэна взлетели вверх, а Рома посмотрела на меня с явным отвращением.
Я проиграла. Какой-то блондинке с дурацким именем.
Дэн и Рома послали мне воздушные поцелуи, а потом развернулись и ушли по улице навстречу своей роскошной жизни. Даже на расстоянии чувствовалась аура успеха, уверенности и богатства, окружающая их. Женщины замирают, когда узнают Дэна Кленси, звезду экрана, заставляющую трепетать их сердца. Ревнивые вздохи неотступно сопровождают Рому. Ей досталась роль, за которую они готовы на все.
Когда я провожала взглядом эту пару, на глаза навернулись слезы. На ее месте должна была быть я. Даже если бы мне пришлось накачать себя силиконом и пожертвовать мозгами.