Стейси вздохнула.
— У меня год романтического моратория. Это технически включает в себя канун Нового года.
— Год — долгий срок, особенно в твоём возрасте.
— Кажется, ты говорила, что я ещё молода, — заметила Стейси и с благодарностью увидела, как загорелась другая линия. — Мне нужно работать, мам.
— Мы ещё не закрыли эту тему, — предупредила её мама.
— И я с нетерпением жду нашего следующего разговора. Люблю тебя, — ответила Стейси и переключилась на другую линию. — «Загадочные пикули», чем могу вам помочь?
— Не могли бы вы принести мне чашку чая, — раздался низкий сексуальный британский голос.
Она моргнула, тупо глядя на телефон, а затем подняла глаза, услышав смешок.
Родни, один из программистов, разговаривал по мобильному, прислонившись к стене, и смотрел прямо на неё. Он подмигнул, вырубая мобильник.
— Прости. Похоже, тебя нужно было спасать.
— Ещё как, — ответила Стейси, испытывая благодарность и смущение.
— О, это я понял. Моя мама звонит каждую неделю, чтобы узнать, не задумался ли я обзавестись потомством и передать фамилию.
— Серьёзно? — поразилась Стейси, с любопытством разглядывая Родни. — Это так важно? Времени ещё предостаточно.
На секунду его обычно весёлое лицо помрачнело. У него был поразительный вид: глубокие кобальтово-голубые глаза, чёрные волосы и подстриженная бородка, подчёркивающая точёные скулы, о которые, казалось, можно было порезаться. Он был чертовски хорош собой и дьявольски улыбался.
А с нахмуренными бровками так полное совершенство.
— Да, именно, — сказал он, стряхивая с себя наваждение небрежным жестом. — Она беспокоится, что я только и делаю, что сею дикий овёс. Чушь собачья. Я неоднократно говорил ей: я не могу вырастить даже комнатное растение, не говоря уже об овсе.
Стейси ухмыльнулась.
— Не сомневаюсь, ты достаточно посеял.
— Ну, а ты? — Он опёрся на стойку регистрации. — Часто об этом думаешь?
— Не совсем, — ответила она быстро и решительно. — У меня аллергия на овёс, как и у тебя, приятель.
— Похоже, у тебя аллергия на любой вид овса, — отметил он. — Я слышал, ты что-то говорила про год романтического моратория. Извини, не хотел подслушивать, но ты ведь разговаривала на рабочем месте, — добавил он, явно не раскаиваясь.
— Я решила год не ходить на свидания с мужчинами. И с женщинами, прежде чем ты меня спросишь.
У Родни вылезли глаза из орбит.
— Я не планировал, но спасибо за уточнение.
— Прости. Хосе меня на этом подловил. — Она покачала головой, затем проглотила ибупрофен и выпила немного воды. — Отношения — это сплошной головняк. А я уже устала от мигреней.
— Твоя правда, — поддержал он, понимающе кивая, и ухмыльнулся своей дьявольской улыбкой. — Но ведь это не исключает, мм, посадку овса.
— На это тоже мораторий. Стив из отдела маркетинга мог бы тебя просветить, он уже делал подобное предложение.
— Это было скорее наблюдение, чем предложение, но спасибо за полезную информацию. — На секунду он стал серьёзным. — Правда, ты выглядела расстроенной и даже больше. А я специалист по семейным мигреням. — Он подмигнул. — Не вешай нос.
— Сохраняй спокойствие и продолжай в том же духе, да? — Она улыбнулась. — Это так по-британски.
— Ну, я же британец, — сказал он, приподнимая воображаемый цилиндр. — Причём до мозга костей, дорогая.
Она смотрела, как он вальсирует, направляясь в свой кабинет вниз по лестнице. Стейси почувствовала лёгкое покалывание от восхищения.
— Прекрати, — отругала она себя... а затем решила бросить на него ещё один взгляд напоследок.
Он ждал в конце коридора и улыбнулся, поймав её взгляд.
«Чёрт возьми», — подумала она и быстро зарылась в картотеку. На романтический мораторий есть серьёзная причина. И ей совершенно не нужно, чтобы этот сексуальный англичанин, игрок с большой буквы, разрушил её тщательно выстроенную оборону.
ГЛАВА 2
Час спустя, печатая код, Родни всё ещё думал о словесной перепалке со Стейси. В данный момент он ждал нового проекта, но почти все издательства закрылись на праздники, так что он просто убивал время. Телефон рядом с ним ожил. Увидев номер, он улыбнулся.
— Привет, мам. Забавно, но я только что тебя вспоминал.
— Какая я тебе «мам»? — резко отрезала его мать, вдовствующая герцогиня Сент-Чарльз. — Я до сих пор грущу, что ты не приехал на Рождество.
— Прости, но погода была нелётная. Кроме того, нам поставили позднюю дату релиза, сроки горели.
— Ты же прекрасно знаешь, что я ничего в этом не понимаю. — Она тяжело вздохнула. — Ты там уже три года, Родни. Ещё не нарезвился?