Ага. Печально. Потому что я должна быть выше этого. И я ненавижу то, что не могу. Ненавижу собственную слабость. И потому лучше пусть Дрю ненавидит меня по неправильным причинам, чем жалеет по правильным.
Это вызовет во мне еще большую ненависть к самой себе.
Так что боль продолжает мучить меня и на следующей неделе, когда я выхожу следом за ним из аудитории лишь для того, чтобы умереть на месте, увидев, как он встречается с другой девушкой. Она из студенческой команды черлидеров, и это видно во всему, начиная от ее четвертого размера джинс и заканчивая ее идеально прямыми волосами, ниспадающими, словно светящееся полотно к ее крошечной заднице. И возможно, она тоже таит под кожей множество личностных переживаний и неуверенности, но я все равно ее ненавижу.
Он ослепительно улыбается ей, одной из тех улыбок, от которых подкашиваются мои коленки, а она берет его под руку. И они так здорово выглядят вместе, что я останавливаюсь посреди коридора. Возможно, это к лучшему. Он заслуживает счастья. Заслуживает кого-то, кто не такой проблемный и с заморочками, как я.
Следом за этой снисходительной мыслью идет более значительная: К черту. Это.
Я пойду и расскажу ему правду. О том, что это меня волнует. Волнует слишком сильно. Но тут Дрю поворачивает голову, словно почувствовав, что я наблюдаю. Наши взгляды встречаются, и он выгибает бровь, будто бы спрашивая: какого черта ты вообще смотришь на нас? Будто говоря мне: твой шанс упущен.
Я разворачиваюсь и ухожу не оглядываясь.
В РАЗДЕВАЛКЕ ВОНЯЕТ грязью, потом и поражением. Я сижу один на скамейке перед своим шкафчиком и смотрю на свои руки. На руки, которые сегодня умудрились трижды потерять мяч при передаче, четыре раза не завершить до конца маневр и совершить перехват мяча, который и привел к проигрышу. Самая хреновая игра всей моей жизни.
Каждый вдох, который делаю, распространяет ощущение агонии по моей ушибленной спине и бедрам. Моя голова болит так сильно, что боюсь, могут вывалиться глаза. Тихие бормотания рассекают тишину, но никто не обращается лично ко мне. Я не виню их. Я - их лидер, и я подвел их.
Становится еще хуже, когда Роландо похлопывает меня по плечу.
- Бывает всякое, мужик, - говорит он тихо, так, чтобы услышал только я. - Это просто игра.
Я хочу закрыться в себе. Я - тот, кто дал ему плохие пасы, выставив его в плохом свете на этом поле. И от того, что он знает, почему я так облажался, но при этом не винит меня, у меня в горле встает огромный ком.
Пот выступает на висках, стекая и жаля глаза. Но я не двигаюсь, чтобы его вытереть. Я жду, молчу, пока пари принимают душ и переодеваются. Пока они уходят, оставляя меня.
Я принимаю душ наедине с самим собой, стою под горячей водой, пока ком в моем горле не достигает размеров булыжника, а затем закручиваю краны. Я одеваюсь и застегиваю сумку, когда возвращается Грей.
Он смотрит на меня в течение нескольких секунд, его брови встречаются на переносице, а взгляд будто сверлит меня. Ага, его я тоже подвел. "Прости" кажется таким банальным в данной ситуации.
Его голос прерывает мои мысли и тишину.
- Послушай, мужик, ты должен знать, что я люблю тебя, как брата.
- Все твои братья - мудаки, - это старая шутка, много раз звучавшая раньше, но мой голос кажется, словно гравий, а слова вызывают ощущение царапающего по горлу стекла. Унижение разрастается внутри меня. Все проигрывают время от времени. Но никто не проигрывает так, никто не действует, как чертов остолоп, решивший слить игру.
Небольшая улыбка пересекает его лицо.
- Абсолютные мудаки, - он ныряет еще глубже. - Ты мне больше, чем брат.
Я хочу улыбнуться, хочу притвориться, что все хорошо. Но не могу даже взглянуть ему в глаза. Я знаю, что приму все то, чтобы он не пожелал бы сейчас мне сказать. Видит бог, я слышал многое от своих тренеров.
- Я не хочу бить тебя по яйцам, - продолжает Грей. - Так что я просто скажу лишь раз. Вытяни свою голову из собственной задницы и забудь ту цыпочку.
Легче сказать, чем сделать.
- Нам нужна твоя светлая голова, Дрю. Я уважаю твои личные переживания, но хорошего понемногу. Ни одна задница не стоит этого дерьма.
Моя голова дергается вверх. Я сердито смотрю на Грея, не смея даже открыть рот. Но он просто качает головой и шагает ближе ко мне.
- Она просто обычная лживая сука...
Я не осознаю, как вскакиваю со скамьи. Наваждение затуманивает мой взор, когда я швыряю Грея в стену, а мои кулаки сжимают рубашку на его груди.
- Не смей никогда... - цежу я сквозь стиснутые зубы.
Челюсть Грея отвисает.
- Что за хрень?
Черт. Грей и так претерпел много дерьма от людей, которые должны были бы о нем заботиться. Я отступаю, резко отпуская его, и на секунду он отклоняется назад лишь для того, чтобы в следующее мгновение броситься вперед, оказываясь в миллиметрах от моего лица.
- Ты, блядь, напал на меня из-за нее?
Глубоко вдыхая, я отступаю.
- Я не собирался этого делать. Просто не... Не говори о ней так. Она не сука.
- Не могу в это поверить, - Грей смотрит на меня так, будто я незнакомец. - Ты надо мной издеваешься?
Я хватаю свою сумку и закидываю ее на плечо.
- Ты хочешь кого-нибудь обвинить? Тогда вини меня. Я тот, кто проиграл эту игру, не... - я не могу произнести ее имя.
- Она запудрила тебе мозги, - его лицо краснеет.
Я провожу рукой по голове, которая так сильно болит, что в глазах мутнеет.
- Она никогда мне не лгала. Я сам лгал себе.
Его глаза прищуриваются, когда Грей смотрит на меня, а затем его брови приподнимаются.
- Ты влюблен в нее.
Чертова головная боль. Сейчас мои глаза заволакивает тьма. Я моргаю один раз, резко и отчаянно. Грей отводит от меня взгляд, словно смущаясь. Жар покалывает мою кожу.
- Мне жаль, что я подвел тебя, - я направляюсь к двери. - Это не повторится.
АЙРИС ПРОПАЛА. В пятницу ночью она не вернулась домой. Как и в субботу. Поскольку она ни с кем не встречается сейчас, то я волнуюсь. Для Айрис обычно не характерны интрижки. Ей потребовалось шесть месяцев отношений с Генри, чтобы переспать с ним впервые. Так что ее отсутствие дома беспокоит меня. Как и тот факт, что она не отвечает на звонки и те десять сообщений, что я ей послала.
Мое беспокойство нарастает, и я звоню Джорджу, чтобы спросить, знает ли он, где она. Этот звонок уже ошибка, так как в ответ на мой рассказ и вопросы на другом конце линии повисает смертельная тишина.
- То есть ты хочешь сказать, что последний раз видела ее в пятницу и звонишь рассказать мне об этом только сейчас? - отвечает он таким тоном, который я до сих пор от него не слышала.
Меня передергивает, а хватка на телефоне усиливается.
- Прости. Я не подумала.
- Дерьмо, - Джордж шумно вздыхает.
Холодный пот выступает у меня на спине.
- Я думал, она была с тобой. Она сказала, что будет с тобой, - поясняет Джордж. - Puta mierda! Pendejo, maricon...
От того, что он матерится на испанском, мне становится еще страшнее. Как и Айрис, он делает так, только когда вышел из себя.
Прежде чем снова заговорить, он еще раз шумно вздыхает.
- Она, блин, сказала, что собирается позависать с тобой!
- Ты же не думаешь, что она с...
- Ага, именно так, я, черт возьми, и думаю, - восклицает Джордж. - Клянусь богом, я хочу пнуть сучую задницу того маленького pendejo за то, что снова прикоснулся к моей сестре.
Потому что если она соврала нам обоим, то явно, что Айрис с Генри. И я хочу ее убить. Смерть в результате боя подушками. Возможно, если я достаточное количество раз попаду ей в голову, то ее ум встанет на место.