Медсестра, которая очевидно является его поклонницей, улыбается Дрю, будто он бог.
- Хорошо, конечно. Разве это не мило с вашей стороны?
Только я могу услышать, что в ответ он бормочет:
- Скорее я просто схожу с ума от этого запаха, - мне приходится сильно постараться, чтобы не улыбнуться.
- Если еще кто-то пришлет букет, не могли бы вы поступить с ним так же? - спрашивает он.
Медсестра соглашается, но когда она поднимает ближайшую к нему вазу, он останавливает ее, быстро говоря:
- Подождите.
Кровать скрипит под ним, когда парень наклоняется и достает из вазы маленький желтый бутон розы. Он обламывает стебель, оставляя его длиной всего в три дюйма, а затем, не церемонясь, засовывает розу у основания моего конского хвоста. Я заливаюсь румянцем, а медсестра снова улыбается, однако, Дрю просто плюхается обратно на свои подушки, скрещивая руки на своей широкой груди и глядя в экран ТВ, который даже не включен.
- Ваш мужчина от природы соблазнитель, - говорит медсестра, будто гордая мама.
- О, да, - бормочу я, усмехаясь Дрю, который сейчас тоже покраснел. - Особенно, когда он ворчит.
- Гм... - Дрю хмурит лоб. - В любом случае, лучше следите за собой.
Счастливо вздыхая, медсестра спешит в коридор, не замечая, как уголки губ Дрю приподнимаются. Но я это вижу, и когда она выходит, я наклоняюсь и целую его щетинистую щеку.
- Спасибо, - шепчу я. - Я старалась не чихать от запаха тех цветов, - я знаю точно, почему он ненавидит вид цветов, но счастлива претвориться, что это я была той, кто не хочет их видеть.
Голова Дрю наклоняется, а его веки слегка смежаются.
- Я просто хочу убраться отсюда.
- Я знаю, - легонько, я провожу пальцами по его предплечью. Я люблю его тугие, гладкие, рельефные мышцы и могу касаться его кожи бесконечно. Но тени от окна из коридора привлекают мое внимание. - Похоже парни пришли повидать тебя.
Дрю приподнимается на слабых руках, его взгляд безумен.
- О, черт, нет.
- Что ты имеешь в виду, под своим "нет"?
- Избавься от них, Анна, - он выглядит крайне паникующим.
- Дрю, я не скажу им уйти. Они, должно быть, волнуются о тебе.
Он хватает меня за руку.
- Я не хочу, чтобы они видели меня вот таким, - его веки опускаются, и парень отводит взгляд. - Я не хочу слышать об игре. Или встретиться с ними лицом к лицу. Блядь!
Так как Грей уже направляется к двери палаты, а за ним и вся команда, я уклоняюсь от руки Дрю, встаю и наклоняюсь к нему.
- Эти парни любят тебя. И ты любишь их. Не забывай об этом, - я целую его в щеку и делаю вид, что не замечаю его сердитого взгляда, говорящего мне, что я предатель, пока выхожу за двери.
Я ПРИСТАЛЬНО СМОТРЮ на дерзкую попку Анны, раскачивающуюся, пока девушка выходит из комнаты. Вероломная женщина. Когда она выходит, мне приходится повернуться к ребятам, которые заходят в палату, словно идут на гребанные похороны. Разве они все это так воспринимают, серьезно? Леди и Джентльмены, вот и умерла карьера Дрю Бэйлора. К сожалению, он не достиг пика славы, обожания и восторга фанатов. Нет, его выбросило на обочину, пока парень кричал от боли и хотел плакать по своей мамочке. Черт.
Никто и словом не обмолвился, пока они выстраиваются в палате, образуя шеренгу, заполняя воздух ароматом дезодоранта, геля для душа и того слабого запаха, который я называю "футбол".
Черт. Черт. Черт.
Я должен поднять взгляд, и от этого моя шея болит. Глаза жжет, когда пытаюсь держать их открытыми. Меня окружают ребята из стартового состава команды, запасные стоят поодаль, несколько даже в коридоре.
- Эй, - говорю я, не обращаясь ни к кому в частности.
В ответ слышится хор ворчаний:
- Эй, Боец.
Все так неуклюже, что я начинаю задыхаться. Под простыней я стискиваю руки в кулаки. Я не встречаюсь с ними взглядом, и они не стремятся заглянуть мне в глаза. Грей выступает вперед и плюхается на место, которое только что занимала Анна.
- Иисусе, пошутите уже кто-нибудь или скажите хоть что-то.
Пара парней нервно смеются. Когда их смех стихает, наступает оглушительная тишина.
- Эй, - говорит Грей в пустоту, - откуда Дарт Вэйдер знал, что Люк подарит ему на Рождество? Он ощутил свои подарки!
Все стонут в ответ.
- Чертовски слабовато, Грей-Грей.
Но ребята смеются активнее. Роландо выходит вперед и похлопывает меня по плечу. Сильно.
- Ты в порядке, мужик? - он морщится. - Если не говорить о твоей сломанной ноге.
Наши взгляды встречаются на секунду, а затем мы оба смеемся. Это не полноценный смех, но сейчас достаточно и этого.
- Ага. В отличии от моей сломанной ноги. И за исключением больничной вони.
- Тот нападающий больше не сможет причинить никому боли, - говорит Дэкс, улыбаясь.
Кто-то прокашливается:
- Скарлет.
Я закатываю глаза, но не затрагиваю этого.
Улыбка Дэкса угасает.
- Мы надрали им задницы, Дрю.
- Ради тебя, мужик, - добавляет Симмс. Холодная ярость вскипает в его глазах и глазах других парней, когда я бросаю на них беглый взгляд. На короткое мгновение мне становится жаль игроков, которых они, вероятно, избили. Но затем вспоминаю почему, и боль скручивает мой живот. Я не хочу быть Гиппером команды (Джордж Гиппер - футболист колледжа в Нотер-Даме, был крайне успешен, однако в возрасте 25 лет скончался от стрептококковой инфекции - прим.пер.)
- Уебки получили по заслугам, - говорит Маршал. Громкое ворчание рокотом разносится по комнате.
- Значит мы вышли в плей-офф? - удается мне спросить.
Никто не смотрит на меня.
- Ага.
Без меня. Они не нуждаются во мне после всего этого. Думаете мелочно то, что для меня это ощущается будто пинок в живот? Ага. Но я говорю ребятам то, что им нужно услышать. Глубоко вздыхая, я выдавливаю слова, говоря их уверено и глядя каждому из парней в глаза.
- И вы надерете им задницы.
Звук соглашающихся реплик разносится по комнате, но они воодушевлены не на полную силу.
Слава богу, или кто бы там не слышал мои мольбы, медсестра пробирается сквозь толпу и начинает выпроваживать парней из палаты. Они уходят. Я был на их месте и знаю, как сильно ребята жаждут сбежать отсюда. Я сам хочу последовать за ними.
Один за другим они направляются к двери, перед этим пожав мне руку или похлопав по плечу, пробормотав: "Выздоравливай" или что-то в этом роде. И каждый раз, это ощущается будто еще один гвоздь в моем гробу. К тому времени, когда остаемся лишь мы с Греем, я так сильно ощущаю себя одиноким, что начинаю потеть. Выцарапайте это из меня, я хочу Анну. Я хочу забыться в ее теплом запахе, ее сладком тягучем голосе или просто гладкости ее кожи.
Но Грей задерживается. Он хмурится, открывает рот, закрывает его, а затем снова старается что-то сказать.
- Мы выиграли, потому что наша оборона закрыла им все возможные ходы. Мы не заработали ни одного очка. Наша пресловутая продуктивность улетучилась, когда тебя исключили.
Мое горло сжимается, и я тупо смотрю на тонкую ткань своего вафельного больничного одеяла.
- Ты один из великих, Дрю. Не забывай этого.
- Был, - бормочу я.
Он делает шаг ближе, перемещаясь в мое поле зрения.
- Есть, - его выражение лица сурово. - Ты еще не закончил.
Анна входит в палату, но останавливается, когда ее взгляд встречается с моим, а затем порхает к Грею, она явно обеспокоена, что прервала нас. Грей бросает на нее сердитый взгляд, но потом снова смотрит на меня. Двигаясь быстрее, чем я ожидал, он тянется и ерошит мои волосы, несильно толкая мою голову назад.
- Люблю тебя, ты тупой ублюдок, - голос Грея неровный, и тогда я осознаю, как возбужден он был. Я бы тоже был в подобном состоянии, если бы увидел его сломанную, будто ветку, ногу.
- Аналогично, - говорю я, откашливаясь.
Он быстро отступает задом-наперед, посылая Анне маленькую улыбку.