- Вы называли его Бойцом не просто так, - кричит мой голос через динамики. Я выгляжу злой. Я помню эту злость. Она переполняла меня, сделала мои слова жестокими. - Потому что он никогда не бросал дело на полпути. Вам стоит доверять ему, что и на сей раз он не проиграет, - моя ТВ-версия проталкивается мимо съемочной группы и убегает к машине Дрю.
Сейчас мое лицо реально горит. Взгляды всех направлены на меня, но я волнуюсь лишь об одном из них, однако, как раз он-то на меня не смотрит. И затем я замечаю, что остальные парни начинают усмехаться.
- Ты задала им жару, - говорит Маршал, тем самым зарабатывая щелбан от Декса.
- Никто не смеет смешивать с грязью нашего парня, - настаивает Роландо. - Особенно рядом с нашей, надирающей задницы, девочкой.
Грей ловит мой взгляд, и небольшая смущенная улыбка играет на его губах. Я сильнее краснею.
И тогда все они разражаются смехом и разговаривают, будто ничего такого не случилось.
Я смотрю на Дрю до тех пор, пока он наконец-то не поднимает голову. Я не могу понять, о чем он думает, и это меня пугает. Подхожу к нему ближе, но боюсь прикоснуться. Мне не следовало разговаривать с прессой. Никогда не говорите со СМИ. И я это знала.
Все еще не встречаясь со мной взглядом, Дрю берет меня за руку. Его ладонь холодная и сухая, когда парень переплетает наши пальцы и целует их.
- Ты заступилась за меня, - это тихое бормотание.
- Конечно, я это сделала. Я всегда вступлюсь за тебя, Дрю.
Он прижимает губы к моим пальцам.
- Мне жаль, что тебе пришлось иметь с этим дело.
- А мне нет, - говорю я. - Мне лишь жаль, что им нужно спрашивать о таком. Конечно же, ты вернешься.
Он отводит взгляд.
Вскоре Дрю хромает в нашу комнату, ссылаясь на усталость. И больше он не возвращается. С того дня он больше не зовет парней в гости. Его способность избегать их впечатляет, вот только еще сильнее она беспокоит меня.
- Я хочу только тебя, - шепчет он напротив моей шеи, закутавшись в темный кокон нашей постели. - Только тебя.
Это должно меня радовать. Но нет.
ПОКА Я НЕ думаю о футболе, я в норме. Но мир не хочет, чтобы я перестал думать о футболе. Меня начинают возмущать виды, которые имеются на меня у фанатов. Я отдавал всего себя футболу. Сейчас я устал.
Тренер ожидает, что я вернусь к тренировкам, осталась всего одна игра до Национального чемпионата. Мне нужно быть там, выразить свою поддержку. Трус во мне хочет скрыться. Я не хочу видеть жалость окружающих. Но моя команда заслуживает лучшего с моей стороны. Так что я пойду на игру. А еще тренер хочет, чтобы я начал физиотерапию. Мне нужно прийти в форму, как только нога заживет.
Я пообещал сходить к физиотерапевту, но не сделал этого. Я не делаю ничего. И это ложится грузом на мои плечи. Но кажется, я не могу избавиться от данной тяжести. Я знаю, Анна все замечает. Она ничего не говорит, но это ненадолго. Она не была бы Анной, если бы держала свое мнение при себе.
Что еще хуже? Ночные кошмары. Они атакуют меня, и это отстойно. Я просыпаюсь, дрожа и потея. Мне требуется слишком много времени, чтобы осознать, что я не на поле, что мой шлем не утопает в грязи, что у меня во рту нет травы, и моя кость не сломана пополам.
Что я в порядке. Пока я не думаю о футболе, то буду в норме.
Сложно не думать о чем-то, что вы так любите.
Анна вышла прогуляться с Айрис. Она злилась, когда уходила, крутила в руках ключи от машины и, рассеяно поцеловав меня, поспешила к двери.
Я сижу на табурете возле кухонной стойки и верчу в руке крышку от бутылки. Она разочарована во мне? Может Анна хочет, чтобы я чаще выходил на улицу? Я тру пальцами щетину на моей челюсти. Черт, я не выходил из дома несколько недель, не желая видеть людей. В последний раз я осмелился выйти, чтобы сходить на осмотр, в результате получил кучу жалостливых похлопываний по плечу, один здоровый мужик даже плакал у меня на плече - боже, помоги мне - все превратилось в полнейший кошмар. Я начал потеть и меня почти стошнило до того, как Анна забрала меня домой.
Она не сказала почти ничего, просто отметила, что люди чертовски странные. Когда мы оказались в безопасности дома, она отвела меня в кровать и заняла мои мысли и тело на всю ночь. То, как я к ней привязался, неправильно. Это еще одна вещь, которую, кажись, я не могу остановить.
Стук в дверь вырывает меня из лап собственного страха. Я буквально вздрагиваю, моя спина напрягается, а сердце стучит слишком часто. Раздраженно рыча на самого себя, я отталкиваюсь от стойки и иду к двери.
Тренер стоит у меня на пороге, его обветренное лицо скрыто козырьком бейсболки. Он одет повседневно, что в его случае означает, что на нем слаксы и рубашка поло. Для меня же это кажется подозрительным. Вероятно, тренер не в курсе того, что о нем говорят. Костюм означает, что он собирается надрать ваш зад. Повседневная одежда говорит о том, что он придет к вам, как друг, надеясь сломать вашу оборону, прежде чем вы осознаете, что вас обыграли.
- Эй, тренер, - я отступаю, впуская его.
- Дрю, - он направляется на кухню. Он был здесь достаточное количество раз, чтобы знать планировку дома. Тренер помог мне выбрать этот дом. Помог мне оторвать мою задницу от земли, когда умерли мои родители. А сейчас я не хочу видеть его здесь. Запах его дорогого одеколона сжимает мое горло как удавка.
Он оборачивается и окидывает меня взглядом сверху донизу.
- Как поживаешь?
- Хорошо, - я хромаю к стойке. На ней стоит полупустая бутылка пива. Я хочу выпить ее и в тоже время выбросить куда подальше, спрятать от тренера.
Я устраиваюсь, упираясь руками в холодный мрамор столешницы.
- Хотите пива или чего-нибудь еще? - боже, я просто хочу, чтобы он убрался из моего дома. Его присутствие душит меня.
Он спокойно смотрит на меня.
- Ты часто пьешь?
Я не могу сдержаться и фыркаю.
- Хотелось бы думать, что я не настолько прозаичен, чтобы стать алкоголиком. Или наркоманом, - добавляю я, потому что знаю, его следующий вопрос будет об обезболивающих.
Раздражая меня, он улыбается так, словно я заставил его гордиться собой. От этой улыбки мне хочется что-то разбить. Но через секунду она блекнет.
- Ты пропустил еще один сеанс физиотерапии.
Что я могу сказать? Ничего. Тяжесть на моих плечах растет.
Я чувствую, как тренер наблюдает за мной.
- Хочешь рассказать мне, почему ты так поступил? И почему не пришел на тренировку? Может ты и не в состоянии играть, но ты все еще член команды. Твое отсутствие плохо влияет на тебя и на команду.
Никогда я не слышал такого сильного разочарования в голосе своего тренера. Я откашливаюсь. Я не могу сказать ему правду. Как сказать этому человеку, что я не хочу возвращаться?
В столовой размеренно тикают огромные часы, которые моя мама спасла из старого разрушенного здания в Чикаго. И тут тренер делает шаг ко мне.
- Если бы ты только мог видеть себя моими глазами, - он качает головой. - Я просто хочу, чтобы ты не растрачивал весь тот потенциал, что имеешь, в пустую, Дрю.
- Ага, ну, как и я, - к сожалению, не все подвластно моему контролю. Я переношу вес на здоровую ногу и говорю то, что нужно сказать, чтобы тренер ушел отсюда. - Послушайте, я не пропущу следующий сеанс физиотерапии.
Удушье нарастает, сдавливая мое горло и переполняя легкие.
- Перелом чистый, - говорит он. - Ты молод и здоров. Ты поправишься и вернешься в лучшую форму очень быстро.
Я совершаю ошибку, встречаясь с ним взглядом. И, блин, это так глупо, потому что наши взгляды замирают друг на друге, и я знаю, он видит меня насквозь. Он видит все, что происходит у меня в голове, видит, что я напуган. В этот миг я слышу звук соприкосновения моей ноги с полом, и что-то щелкает у меня в мозге, и я осознаю, что все, на что когда-либо полагался такое же зыблемое, как дым.