Он лично осмотрел всех отловленных людей и с облегчением не обнаружил ни одного донора. Исколотые вены — не больше. То ли вампир был слишком молод и не знал своих возможностей, то ли слишком стар и чересчур осторожен.
Обратный путь занял ещё сутки. Солнце жгло так, что даже Чеславу с Янтарём приходилось несладко, а ведь они (конь в отражающей весь спектр чешуйчатой броне и донор, куда больше уязвимый внутри, чем снаружи), довольно редко нуждались в укрытии.
Всю дорогу до ворот купола Чеслав, пытаясь отвлечься от нарастающей «ломки», размышлял о сидящих в камере изолятора братьях Андричах. Рыжий Риан уже интересовался, когда инквизиция отдаст детей гражданскому следствию. Он отмахнулся, ушёл от разговора. Потому что не знал, что сказать.
Утаить правду и выпустить вампира в город он не мог. Не имел права! Но… раскрытие истины — равноценно самоубийству. Рассекретив упыря без метки, Чеслав вскрыл бы и такое явление, как донорство. И сдал бы с потрохами себя, потому что вальвулы и шрамы на теле Марко слишком сильно походили на его собственные, до сих пор успешно выдаваемые на медосмотрах за мутационную патологию. А ещё… Ещё ему почему-то тошно становилось при мысли о необходимости казнить упырёныша, которому на вид было лет десять, а в реальности — всего пять.
Впрочем, въезжая в ворота купола, Чеслав и без мыслей о детоубийствах справлялся с тошнотой едва-едва.
— Плохо выглядишь, Кап, — Матиас встретил отряд в приёмнике.
— Устал. Солнце активничало, как никогда.
Матиас кивнул и протянул ему документы:
— Глянь, всё верно?
Чеслав пробежался взглядом по списку людей, вышедших с ним из-под купола шесть суток назад.
— Да. Потерь нет. Диего поцарапан, у Сурии стрела в плече. И двадцать три новеньких. Чистые.
Матиас устало улыбнулся:
— Сам смотрел?
— Да.
— Тогда, может, всех пока в изолятор по камерам, а потом потихоньку разберёмся?
— Валяй. Только нас пропусти.
— Конечно. Криста готова, можешь первым к ней. Реально отвратительно выглядишь.
— Спасибо, Мат, — Чеслав невесело хмыкнул, хлопнул его по плечу и, уже направившись к ждущей у дверей смотровой Беккер, оглянулся: — А-а… Как там мальчишки Андричи?
Матиас быстро моргнул, будто на миг чего-то испугавшись, но тут же взял себя в руки:
— Ан-ндричи? Да… нормально. Ты сказал никому пока не отдавать, мы никому не отдаём.
Чеслав кивнул:
— Хорошо. Продолжайте никому не отдавать.
— Есть, Кап, — Матиас вновь изогнул губы в какой-то непривычно натянутой улыбке. — Иди.
Беккер тоже вела себя странно, но у Чеслава совершенно не было сил выпытывать, в чём дело. Он разделся, позволил досконально себя изучить, промычал нечто невнятное в ответ на сдержанное замечание о схожести его проблемы с симптомами Марко Андрича… И лишь когда сутана вновь была застёгнута на все пуговицы, Криста вдруг тронула его за рукав:
— Кап…
Он обернулся… и нахмурился, глядя в усталые, отчего-то виноватые серые глаза.
— Что?
— Мат хотел сказать сразу, но я попросила его дать тебе спокойно пройти осмотр…
— Что?!
Она коротко выдохнула и произнесла:
— Мы не можем найти Алекса. Уже четыре дня. Как сквозь землю…
10
Он ворвался в дом молча. Не издав ни звука, взлетел по лестнице. Вынес плечом дверь её спальни… и лишь тогда выдохнул:
— Нет.
Она обернулась и одним плавным, не подвластным человеческим мышцам движением соскользнула с распростёртого на постели Алекса, отступила в тень. Голая, прекрасная… напряжённая и готовая к броску.
Чеслав опустил веки, судорожно сжал кулаки.
— Ты бы не простил мне, если бы я не сделала этого…
Она осеклась, когда он вновь открыл глаза и медленно шагнул к кровати.
Алекс тихо-тихо поскуливал, стискивая в пальцах простыню и выгибаясь навстречу движению воздуха. Возбуждённый и ничего не соображающий в наркотическом бреду. На боку у него багровел свежий шрам, а в паху и на правом локтевом сгибе с готовностью пульсировали две небольшие аккуратные вальвулы.
Чеслав втянул воздух сквозь зубы. Присел на край постели, положил ладонь Алексу на лоб, фиксируя голову, пальцами второй руки оттянул веки.
— Чеслав, у меня не было выбора! Я нашла его на пороге…
Он сглотнул, глядя в круглый «правильный» человеческий зрачок. Опоздал. Не исправить. Донорства не отменить.
— Его кто-то порезал! Чеслав, я не вру тебе…
Он поднялся на ноги и, наконец, обернулся к ней.
— Я тебя предупреждал.
Её лицо изменилось. Вместо испуга и мольбы в красивых чертах отразилась ярость.