— Он бы сдох! Я спасла его, идиот!
Чеслав вытащил УФ-излучатель. Её взгляд метнулся на дверь, потом — на окно.
— Ты подохнешь следом. И твой щенок тоже! Опомнись, придурок! Ты сам подписываешь ваш смертный приговор!
Он кивнул, соглашаясь. И, когда она бросилась на него, активировал луч, едва слышно прошептав:
— Прощай, мама.
11
— Кап. Чеслав!
Он вздрогнул и поднял взгляд на Рыжего Риана.
— Мы закончили здесь, — здоровяк смотрел на него с таким искренним сочувствием, что Чеславу стало не по себе. — Алекс ничего пока рассказать не может, но как только он придёт в себя…
— Я дам знать, — пробормотал Чеслав. — От меня ещё что-то нужно?
— Нет. Отдохни. Я… Мы её найдём, Чес.
Чеслав кивнул и непроизвольно глянул на лежавшую на столе, одобренную им полчаса назад ориентировку: «Из собственного дома была похищена Амелия Рутковская. Двадцать семь лет. Волосы светлые, длинные. Глаза каре-зелёные… …Все, кто видел эту женщину… …Вознаграждение за любую информацию…»
«Волосы светлые…» Волосы. Её шикарные золотистые волосы — единственное, что пришлось сжигать обычным способом. Остальное (даже клыки) превратилось в пыль в древней как мир капсуле горизонтального солярия, так долго ждавшей в подвале своего часа. Всего за двадцать минут — в пыль. А волосы — нет. И он был в ужасе. Он выл раненным зверем, уткнувшись в них носом, и никак не мог заставить себя предать их огню…
— Чес, — Рыжий Риан вновь выдернул его из воспоминаний. — Врачи говорят: Алексу ничего не грозит, кровопотеря неслабая, но внутренние органы не задеты…
Алекса пришлось сильно изрезать и слить едва ли не в ноль, чтобы и нападение выглядело достоверно, и эрекция, наконец, опала. Но он действительно наносил лишь поверхностные раны.
— И всё же, — Рыжий Риан переступил с ноги на ногу. — Я могу отвезти его в лечебницу, а ты…
— Нет. — Чеслав поднялся на ноги. — Спасибо. Не нужно. Мы справимся.
Рыжий Риан понимающе качнул головой.
— Боишься упускать из виду. Лады. Но ты это… Если вдруг… Ты только свистни…
Чеслав выдавил из себя улыбку. Рыжий Риан, кажется, ещё что-то хотел то ли сказать, то ли спросить, однако передумал. Пожал ему руку и ушёл, забрав своих людей.
Чеслав запер за следственным отделом дверь, постоял немного, прижавшись к холодному её полотну горячим лбом, а потом медленно поднялся в комнату… Теперь это комната Алекса. Ненадолго.
— Чес, — слабый голос парня привлёк его внимание, притянул взгляд к кровати. — Чес… что случилось? Я…
Чеслав подошёл, присел на край постели, заставил себя улыбнуться. У них ещё есть время. Немного, но есть.
— Тебя порезали. Ты помнишь, кто?
Алекс растерянно моргнул и безотчётно потянулся к боку.
— Мне… Прибежала какая-то бродяжка с сообщением от Амелии… — Он вдруг побледнел ещё сильнее, хотя казалось, сильнее уже невозможно. — Чес, где Амелия?
Чеслав вздохнул.
— Сперва расскажи ты. Что за сообщение?
— Она… Ну… — Алекс отвёл взгляд. — Прости. Я… Я бы никогда не посмел…
— Алекс.
— Она просила меня прийти. Я не мог не…
— Ты не мог, — согласно пробормотал Чеслав, нащупал его пальцы и мягко их сжал. — Ты пришёл. И?
— А всё… Я не понял, кто и… Кто-то пырнул меня…
«Кто-то… — Чеслав грустно ухмыльнулся. — Наивный мальчик. Кому ещё ты мог понадобиться? Да и интересовал её не ты. Она играла со мной. Как всегда. Решила насадить меня на этот крючок и посмотреть, как я буду извиваться. Ты был средством, малыш. Не больше…»
— Чес, у тебя…
Он вздрогнул и сфокусировал взгляд на расползающихся по простыне каплях крови.
— Проклятье… — поднявшись, он отошёл от кровати, запрокинул голову назад, почувствовал, как сладковатая гадость потекла в горло. Подкатила тошнота.
Интересно, как долго получится протянуть? Дольше всего они обходились друг без друга, когда Чеслав налаживал здесь связи и готовил её проход под купол. Тринадцать суток. И в тот раз, когда она наконец добралась до него, кровь уже сочилась не только из незакрывающихся вальвул и носа. Его одежда пропиталась кровавым потом, он рыдал кровью, блевал кровью, гадил и мочился кровью. Тринадцать суток. Сейчас прошло шесть. А ему ещё как-то объяснять все это Алексу. Как-то сообщать, что он тоже… обречён.
Чеслав несколько раз сглотнул, борясь с тошнотой и кровотечением, медленно выдохнул и вновь взглянул на встревоженного бледного Алекса. В памяти вспыхнула картинка: мальчик с вертикальными зрачками сонно моргает и робко зовёт: «Мама?»… ещё не зная: он уже сирота, сам лишь чудом оставшийся в живых.