— Чес, ты в порядке? — Алекс осторожно тронул его за плечо, и Чеслав, вздрогнув, обернулся.
Вертикальные зрачки парня — его единственная мутация — встревоженно расширились, став почти круглыми. Чеслав мягко улыбнулся.
— Просто устал. Ты мне сегодня больше не нужен. Свободен. Матиас, с трупом можно заканчивать, я всё увидел. В заморозку его пока. Не утилизировать.
Он вышел, оставив за спиной слегка удивлённого Матиаса и, кажется, очень расстроенного Алекса. Вернулся к камере, заглянул в смотровое окно. Стефан спал, свернувшись на полу калачиком и прижимая к себе обломки игрушки. Марко…
Чеслав вздохнул и отвернулся, аккуратно прикрывая створку. И почему он думал, что слюна маленького вампира могла вызвать какую-то иную реакцию у почти половозрелого донора?
— Кируби, выдай им матрац и пару одеял, еду и воду. Попозже. Пока не трогай.
Охранник молча кивнул. Хорошо, что на посту сегодня стоял именно он. Он не любопытен.
6
— Ты опять пустила в ход клыки, — это были его первые слова, но произнёс он их лишь через час после того, как переступил порог дома… Слабак!
Она, не отрывая губ от любимого места кормёжки, подняла глаза и изобразила полнейшее непонимание.
— Я видел твой след.
Она сделала ещё один глоток, потом длинно лизнула, закрывая вальвулу, и нарочито неспешно промокнула кровь в уголках губ рукавом его собственной снятой впопыхах рубашки.
— Ты параноик, Чеслав. Готов видеть меня везде, — она улыбнулась. — Приятно, но… порой надоедает. Я не выходила. И ко мне никто не заходил. Даже твой любимый Алекс. Совершенно бесполезная зверушка. Зря позволила тебе оставить его…
Тело налилось приятной тяжестью, в ушах звенело, рука сама потянулась к паху.
— Не смей прикасаться к парню, — дежурно пробормотал Чеслав и опустил веки. — Уйди, мне надо…
Её нежная, но очень сильная ладонь закрыла ему рот, а губы осторожно коснулись вальвулы над ключицей.
— Я ещё не закончила, — одним движением языка она вскрыла пульсирующую вену. — Потерпи…
Он прерывисто выдохнул и безотчётно выгнулся под ней, замычал, сам не понимая, протестующе ли, умоляюще ли… Она убрала ладонь от его рта и вместо этого перехватила запястье потянувшейся к паху руки.
— Я могу… помочь…
Мозг отключался, желание бурлило в крови, требовательно билось в каждой венке. Он мог перестать сопротивляться, мог ответить ей «да», шагнуть в бездну окончательно, ведь она — хищное, беспощадное и бесчувственное существо — уже давно не…
— Нет.
— Упрямый мальчик, — промурлыкала она и вновь сделала небольшой глоток.
Он помнил этот голос столько же, сколько помнил себя. И не мог отказаться от его звучания рядом. Не мог сам, собственными руками уничтожить его источник.
Да и… что будет с ним, если её не станет? Его тело отравлено. Он донор. Он не способен прожить без неё дольше пары недель. Ему придётся спускать кровь, а потом как-то её останавливать… И, что страшнее всего, бороться с чудовищным абстинентным синдромом. Он сдохнет или от инсульта, или от шока.
Она мягким движением языка остановила кровь и заскользила потеплевшими подушечками пальцев по его коже.
— Я могла бы перестать быть твоей сестрой. Ты теперь вполне сойдёшь за моего мужа, м-м-м?..
— Уйди. Если напилась, уйди.
— Ты страшный зануда, Чеслав, — она коснулась губами его щеки. — Весь в отца.
Он дёрнулся, как от удара.
— Уйди.
Она исчезла, словно бесплотный морок, оставив лишь терпкий сладковатый аромат, приятно саднящие вальвулы на коже и странную смесь лёгкости в голове с тяжестью в паху. Он застонал и остервенело задвигал непослушной рукой, больше всего на свете мечтая сейчас избавиться от возбуждения и провалиться в блаженное беспамятство. Завтра. Всё остальное — завтра!
7
«Завтра» он не успел ничего. Его вызвали в Капитул, едва беспощадное светило завалилось за горизонт и купол разверзся над Ньюлендом, явив людям небо, а небу — людей.
— Куда-то уходишь? — она сонно потянулась в постели, едва он приоткрыл дверь её спальни.
— Да. Напали на обоз в ущелье.
— И при чём здесь ты, милый?
— Говорят: там были… нелюди, — он сам не знал, зачем рассказывает ей.
— Мы не охотимся группами, Чеслав, — напомнила она, открыла наконец глаза и улыбнулась… мягко и ласково. — Как ты себя чувствуешь?