Неужели он и вправду искренне переживал за меня? И это не очередная попытка завладеть вниманием и затащить в постель?
Вдруг подумала, что у меня был непростой день и ужасный вечер. Я устала, и единственное, чего хотелось, — это…
На его тонких губах играла ласковая улыбка, а серые глаза смотрели внимательно, ожидая ответа от растерявшейся меня. Казалось, на их дне плескалось что-то очень тёплое. Что-то, к чему всем сердцем хотелось тянуться, не думая ни о каких последствиях. Да и вообще, последствия — последнее, о чём хотелось думать.
— Очень, — вдруг выдохнула околдованная я.
Саша ничего не сказал. Он просто снова обнял, и на этот раз я не стала сопротивляться. Потому что всё, чего я сейчас хотела, — это человеческого тепла.
И мне бы сказать, что нужно домой. Мне бы хоть намекнуть. Но я стояла как стояла, пока за спиной парня, в чьих объятиях было так уютно, не прозвучало вежливое покашливание.
Саша, не выпуская меня, протянул одну руку, и я увидела следователя, который отдал папку с бумагами.
— Как вы и просили. Но имейте ввиду, что это копии. Оригиналы мне необходимо приобщить к делу.
И лицо парня мгновенно изменилось, исказив рот в насмешливой улыбке. Он обернулся к следователю и хмыкнул:
— Вы ведь завтра уже его замнёте. К чему цирк?
Мужчина явно был оскорблён подобным заявлением, но, упрямо сжав зубы, ответил чётко поставленным голосом:
— А вот это уже обвинение!
Саша же не ответил. Повернувшись ко мне, он кивнул в сторону холла, предлагая уйти и не тратить время на пустую болтовню. Мы оба понимали, что он прав.
Пока я одевалась, размышляя над мыслями и эмоциями, Саша забрал мои вещи у дежурного.
И я не подумала. В смысле, совсем не подумала.
Когда вышла в холл, увидела, что Саша хмурится, сжимая в пальцах упаковку витаминов и крем от растяжек. Подарочный пакет был изрядно потрёпан и разорван так, что места для фантазий о его содержимом просто не оставалось. То есть он увидел подарки ещё до того, как взял в руки.
Спецназовец положил всё обратно и отдал мне пакет с сумкой. Ничего не спрашивал, но и улыбаться мне перестал, а взгляд… Его глаза потемнели, напомнив мне хмурые свинцовые тучи.
Я в этот момент, кажется, и вовсе не дышала. Страшилась прямых вопросов, на которые не смогла бы солгать.
Мы молча вышли из отделения, Саша открыл мне дверь машины и уже привычно пристегнул.
— Я бы и сама могла.
Взгляд в глаза. Полуулыбка.
— Поверь, я знаю. Но хочу быть уверен, что механизм сработал как нужно и ремень не вылетит в случае аварии.
Он закрыл дверь, обошёл авто и сел за руль, пока я ошеломлённо переваривала сказанное.
Наверно, не стоило делать поспешных выводов, но я почему-то сразу подумала, что он был участником страшной аварии. Может быть, даже потерял кого-то близкого.
Тряхнув головой, я сжала пальцами разорванный пакет, который жалобно захрустел в установившейся тишине, и, повернувшись, тихо спросила:
— И как давно у тебя эта привычка?
Саша беззлобно усмехнулся, завёл мотор и тронулся.
— Давно, Цветочек. Уже даже шрамы ныть перестали.
Я не знала, о каких шрамах речь. Физических или, быть может…
В любом случае, это не моё дело, и мне нет места в кругу тех людей, которым он может так широко открыться.
Осознав эту мысль, я усмехнулась. С каких пор я вообще задаюсь подобными вопросами? Раньше меня не волновали ни душевные травмы, ни человеческие качества. Я не должна питать надежд, что Саша другой только потому, что он стал мне чуть ближе, чем другие.
Ближе…
Но ведь это не так! Разве я не воспользовалась тем, что он так щедро предлагал в ту ночь? Именно. Я только воспользовалась. Всего-то инструмент для рождения моей малышки, что совсем скоро появится на свет и станет самым желанным ребёнком в этом мире.
Я едва подавила желание положить ладонь на живот, прекрасно помня, что Саша уже видел подарки шефа и наверняка догадывается о причине моих отказов ему. Меня удивило, почему всё ещё не прозвучал вопрос.
Когда машина остановилась на красный сигнал светофора, парень повернулся и внимательно на меня посмотрел, будто думал о том же, о чем и я.
— Тебе не досталось от него?
И я вдруг пошла удушливой волной, вспомнив, что у меня изначально была легенда, по которой этот вопрос должен был задавать не Саша. И не он должен был мчаться мне на помощь, а мой жених, который даже не позвонил ни разу, хотя, по логике вещей, должен был уже все морги и больницы обежать.
Я вспомнила Свету с её замечаниями о том, что в квартире нет следов мужчины, вспомнила даже, что в ванной до сих пор одиноко стоит зубная щётка, и поняла, что это провал.
— Ты же знаешь, что нет, — выдохнула я, припомнив это его: «Сделала всё правильно».
А затем мгновенно вспышкой прилетело и другое: «Какая же глупость была идти с ним на свидание!»
Выпустив из напряжённых пальцев пакет, я прикрыла ладонью глаза, стараясь уже не искать никаких логичных объяснений на вопросы, которые спецназовец наверняка уже задал сам себе сотни раз, но по какой-то причине не озвучил.
Или всё дело в том, что он знает?
— Тебе плохо? — забеспокоился Саша, едва мы тронулись на зелёный.
— Я устала, — ответила ему хрипло. — Просто устала, хочу есть и спать.
Мне не ответили. Прислонившись лбом к приятно холодящему стеклу, я старалась не думать ни о чём, наблюдая, как мелькают перед глазами огни ночного города. И не заметила, как провалилась в тёплое забвенье, принесённое лёгким покачиванием уютной и теплой машины, в которой приятно пахло вишнёвым освежителем. А когда позже открыла глаза, поняла, что мы стоим. Стоим у моего подъезда, а спецназовец не торопится меня будить. И почему?
— Ты очень сладко спишь, — ответил он, будто услышав мои мысли.
Я вздрогнула и резко повернулась, глядя на него с нескрываемым потрясением. Он не мог видеть моего лица. Не мог знать, что я проснулась. Мысли, что ли, читает?!
Саша вдруг улыбнулся, убрал руки от руля и устало ответил на незаданный вопрос:
— Когда человек засыпает и просыпается у него меняется дыхание. Твоё настолько тихое, что пробуждение становится явным даже в заведённом авто.
— Я не спрашивала…
— У тебя на лице всё написано, — он снова усмехнулся. — Что ещё раз доказывает, что врать ты не умеешь. Ведь так?
Прямой вопрос, глядя мне в глаза. Знает уже, что скажу, но всё равно ждёт. Какая прелесть.
— Да, — ответила устало и потёрла глаза. — Я пойду. (21f79)
Когда потянулась к дверной ручке, сработала блокировка, что ожидаемо привело к тому, что дверь мне открыть не удалось.
Сердце в груди билось с неистовой силой, ведь я догадывалась, что последует дальше.
— Не торопись, Цветочек. Я знаю, ты устала, но дай мне ещё две минуты, чтобы я что-то сделал с вихрем мыслей в своей голове.
Глава 6
Три часа назад
— Почему мы? Амир в разработке у ЧВК и ССО, Потапов и Арген устранены, а значит, ячеек не осталось и трафик накрыт.
Гвоздь дал высказаться Касту, после чего развернул на смартфоне карту столицы и ткнул в серую зону, где обозначались склады.
Мы дружно заткнулись, когда в зал вошла Нюта с подносом в руках, на котором стояли чашки с горячим кофе. Поблагодарив жену Дема и отпустив несколько льстивых шуток о том, что такую хозяюшку, пусть и с животиком, и выкрасть можно, мы проводили её улыбками и вернули внимание командиру.
— Группа Лазарева вчера на операции обнаружила здесь подпольную лабораторию. Задержанные дали показания и согласны сотрудничать в случае необходимости. Оперативная же обстановка такова, что Амир ищет новые выходы и вполне себе готов перетащить производство в пределы России.
Ребята заволновались, но виду не подали. Мы, вообще, были удивлены, что Амир не предпринял попыток залечь на дно. Да и, честно говоря, после того, как он не получил Лисовского и потерял своих людей, предполагали, что он захочет отомстить.