И по сути, ничего страшного не сказала. Мы все здесь взрослые люди. Я понимаю, что не в праве ревновать или вообще хоть как-то выражать недовольство его появлением здесь в компании красивой девушки. Но я всё равно ощущала себя так, словно меня предали.
Однако вскинула голову и, выпрямив спину, скользнула мимолётным взглядом по лицу Волка — теперь уже точно знаю, что Волка, — чтобы тут же пройти к одному из свободных мест возле молчаливого Андрея.
Парень приветственно кивнул и подвинул свой стул, чтобы освободить для меня больше места.
— А разве вы?.. — вопрос, как и ответ повисли в воздухе.
Я не знаю почему, не смотрела в ту сторону. Но никто больше не затрагивал эту тему.
Ребята веселились, вспоминая празднование прошлого Нового года, я же натянуто улыбалась, чувствуя на себе волчий взгляд, и не могла заставить себя обернуться. Как подумаю, что увижу рядом с ним его девушку, мне тут же сбежать хочется. Зато теперь я знала, что мосты сожжены окончательно.
Ларина сидела в компании того самого Каста и была несколько смущена его вниманием. Я недоумевала от такого её поведения, ведь ни разу не видела подругу более скромной, чем сегодня. Обязательно полюбопытствую по этому поводу.
Где-то в начале двенадцатого в самый разгар веселья у меня зазвонил мобильный, что вызвало немало удивления у меня и у Кати, потому что мы обе знали, что мне даже в преддверии нового года звонить некому. Все мои подруги здесь.
Достав телефон, я взглянула на незнакомый номер и решила ответить, для чего выбралась из-за стола. В коридоре приняла вызов и удивлённо застыла, услышав знакомый голос, который ненавидела всем сердцем.
— Привет, доченька.
Это в нормальных семьях мама и папа — неоспоримый авторитет. В моём случае моей семьёй была бабушка, которую я обожала всем своим существом.
И если мать для меня была человеком, который с самого детства нёс только разрушительную энергию, то мерзавец на другом конце провода был никем. Просто никем. Чудовищной ошибкой и ничтожеством, не стоящим и капли внимания.
Мы почти никогда не общались. За всю жизнь я видела его всего несколько раз, и два из них он смотрел на меня как на пустое место. В последний, а это было полгода назад, я удостоилась этого самого «доченька». Да. После чего узнала, что у папашки есть не только двое сыновей, кинувших его на деньги, и внуков, но и смертельное заболевание, которое медленно его пожирало. А к смертному одру и стакан с водой поднести будет некому.
Несмотря на всю мою ненависть, презрение и нежелание отвечать хоть слово, я вздохнула и выдавила из себя хриплое:
— Я не хочу знать, зачем ты мне звонишь, но, ради исключения и чтобы отпустить тебе грехи в уходящем году, послушаю.
— Прости меня, — едва ли это был голос здорового мужчины.
И вроде нормальный человек должен испытывать жалость. Нормальный человек должен сказать: «Забей и забудь, отец». Но я ненормальная. И никогда не была.
— Просто сдохни! — сердечно произнесла я и сбросила вызов, не испытывая ни капли сожаления о сказанном.
Пусть другие прощают собственные загубленные жизни, как завещал Иисус. Пусть подставляют щёки своим Иудам и успокаивают себя тем, что они чисты как первый снег и где-то там их ждёт рай и благословение божье.
А я не могу, не хочу и не умею!
Потому что помню, как брала за руку высокого красивого мужчину, умоляя забрать меня оттуда, где мне плохо. Оттуда, где нет места маленькой девочке. А в ответ получала лишь презрительный взгляд и фразу, которую на всю жизнь запомнила: «Если бы ты была пацаном, я бы не задумывался даже. Но мне не нужна дочь шлюхи».
Я прислонилась плечом к стене и прикрыла глаза, сжав в руке телефон, прекрасно зная, что мать стала такой, когда он её, беременную, бросил ради выгодного брака.
— Если бы мне пожелали встретить Новый год в объятиях костлявой, я бы очень расстроился.
Обернувшись, я посмотрела в серые глаза Саши и сглотнула горечь, снова отвернувшись.
— Если ты не бросал своих детей, умоляющих забрать их с собой, то тебе подобное не светит, — хмыкнула я, стараясь сделать голос как можно более равнодушным.
Саша не ответил. Он осторожно подошёл и протянул руки, предлагая окунуться в его успокаивающие объятия. Но, несмотря на желание принять приглашение, я взглянула на него и грустно хмыкнула.
— Боюсь, твоя девушка не оценит подобного благородства, Саш. Да и я не думаю, что это хорошая идея. Мы всё выяснили уже.
Руки парень опустил. Молча. А я, не желая и дальше испытывать себя на прочность, просто развернулась и вернулась в зал под вопросительный взгляд Лариной. Улыбаться и делать вид, что всё хорошо, не стала. Знала, чем это может закончиться.
— А давайте споём? — предложил кто-то из парней. — Мы с ребятами знаем отличную песню.
— Кстати, давно не пели, да, — поддержал рядом сидящий Андрей. — Да и Снегуркам нашим, уверен, понравится.
Его рука вдруг легла на спинку моего стула, и я… Я даже дёрнуться не успела, когда эта самая рука внезапно сорвалась вниз, а за спиной раздалось тихое и очень вкрадчивое:
— Не надо, брат.
Андрей вскинул руки в капитулирующем жесте и взглянул на меня с какой-то странной усмешкой. Понять что-либо не успела, Саша склонился к моему уху и тихо, так, чтобы никто больше не услышал, сказал:
— Он больше не будет. Только не сбегай.
Я промолчала, не зная, что сказать. Честно говоря, первая мысль действительно была об уходе, но из-за Лариной я вряд ли соберусь домой раньше полуночи.
Краем глаза увидела, что Саша решил сесть на своё место, и в этот момент Тимофей призвал к тишине, постучав вилкой по стеклу. Я повернулась и увидела, что под его рукой стоят несколько бокалов с вином разной наполненности. Когда все обратили на него внимание, парень с шальной улыбкой начал настукивать мелодию детской песни, а после вступления затянул:
— В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла. Она для маскировочки посажена была! И ёлочка — не ёлочка, а целый полигон. А каждая иголочка по сорок мегатонн!
К концу переиначенной песенки, приобретшей новый смысл, мы все улыбались, потому что трудно остаться равнодушным к таким ёлочкам и зайчишкам с автоматом наперевес, охраняющим эти чудо-деревья где-то на границе, пока злой серый волк со своей стаей готовятся их похитить.
Напряжение сняло как рукой, и мы принялись весело болтать. Стас даже меня увлёк вопросом важности неупотребления алкоголя в период беременности. Просто Нюта хотела глоток шампанского, но муж ей не разрешал, а я, как специалист в сфере алкоголя, заверила, что несколько глотков не навредят ни матери, ни ребёнку. А вот категоричный отказ повлияет сильнее на нервную систему роженицы, спровоцировав выброс кортизола, а это делает деток нервными. Стас, покачал головой, но уступил, сложив руки на груди.
В какой-то момент снова зазвонил телефон, на этот раз я не торопилась узнать абонента, но всё же достала смартфон из кармана платья и с удивлением уставилась на экран. Номер начальника я увидеть ожидала менее всего, но всё же вышла из-за стола и подняла трубку.
— Доброй ночи, Альбина, — вкрадчиво произнёс Николай Степанович. — Празднуете?
Я была в замешательстве. Не понимала, к чему этот звонок, ведь мы никогда не поддерживали приятельских отношений.
Нет, я осознавала, что обязана ему и что он может беспокоиться обо мне, но всё же… Не слишком поздно для звонка сотруднице своего магазина?
— Здравствуйте, — проговорила я в трубку немного осипшим голосом. — Праздную, Николай Степанович. А вы? — зачем-то спросила я.
Секунду или две он молчал, но всё же выдохнул, будто спустив напряжение:
— А я, кажется, не буду. Не с кем.
Это заявление ошеломило! У начальника полно знакомых и друзей, родственников, супруга имеется, в конце концов, которая за него замуж по любви вышла.
— А как же жена? — мой голос не скрывает удивления.