Саша спокойно кивнул, сверил номер кабинета с листком и, когда я уже уходила, произнёс:
— Я здесь буду.
На его слова я уже не обращала внимания, поскольку была почти уверена, что как раз меня здесь не будет. Если, конечно, окна в туалетах на стали запирать.
Как выяснилось, не стали. Но я всё равно не полезла, потому что там было довольно высоко. Если бы не было живота… Хотя, если бы его не было, мне бы и думать о побеге не пришлось.
Несколько секунд мне хватило, чтобы обдумать другой план, и, когда я была готова просто прошмыгнуть в двери и уйти в противоположную от Волка сторону, до меня дошла вся неприглядность ситуации. Он ведь всё равно от меня не отделается. Суды, нервотрёпки, споры, скандалы. Оно мне надо?
«А ты реально вляпалась, потому что я не из тех парней, кто позволит по этой планете ходить своему ребёнку, не зная отца».
Я ополоснула руки и вышла из туалета, практически сразу наткнувшись на Сашу. Тот смотрел на меня с улыбкой, но потемневший взгляд выдавал тревогу.
— Я думал, попытаешься сбежать, — произнёс насмешливо.
Вскинув подбородок, я обошла его, направившись к нужному кабинету.
Одна справка ещё ничего не значит. После неё ещё месяц как минимум в очереди ЗАГСа находиться. Хочет услышать моё «да»? Ладно! Ни один нормальный мужик не может вытерпеть капризную беременную женщину, а уж если эта женщина рядом с собой мужика терпеть не может… Короче, он сам откажется. Иначе не быть мне Альбиной Уваровой!
У кабинета я повернулась к нему, заглянула в серые, всё ещё темные глаза и тихо сказала:
— Сам же сказал, что вляпалась. Не хочу усугублять. Хочешь брак? Получишь. Только у меня одно условие, Саш.
Он склонил голову набок и внимательно слушал.
— Вместе мы жить не будем.
Спустя миг, когда смысл слов до него дошёл, он скривил губы в усмешке.
— До того, как станем мужем и женой, или после?
Вот скажу ему сейчас, что и после тоже, он начнёт угрожать или ещё что-то неприятное говорить.
«Да сам сбежишь!» — в сердцах воскликнула я про себя.
В слух же, чтобы не накалять, ответила:
— До, естественно.
Волк задумчиво кивнул, затем обнял за плечи и притянул к себе.
И мне бы возмутиться, но, видимо, на нервной почве, я промолчала. Обнимашек в моей жизни было крайне мало. Ларина не любила телячьих нежностей, а больше мне и не с кем было обмениваться энергией.
А вот так стоять, слушая гулкий и быстрый стук чужого сердца, было приятно. А ещё Саша пах вкусно. Чем-то терпким и очень энергичным. Этот аромат ему очень шёл, и я даже позволила себе приобнять его.
— Ты у меня такая дурная, Аля, — вдруг усмехнулся он в мою макушку. — Моих поступков не видишь, намёков не понимаешь, а прямых слов не слышишь. Зато сама как раскрытая настежь книга, полная противоречий.
Я не поняла, к чему он, потому головы не поднимала и вопросов не задавала, надеясь, что сам пояснит сказанное.
— Ты влипла, Цветочек. Окончательно влипла.
Главврач пришла минут через пять. Всё это время я пыталась себе представить наши отношения в период ожидания дня регистрации. И если я знала, что и как буду делать, то в голове зрели совершенно иные образы, никак не относящиеся к действительности.
Я никогда не знала супружеской жизни. По книгам и фильмам вроде бы всё понятно. Обязанности супруги — чистая квартира, сытые дети и муж. Обязанности супруга — деньги в доме и крепко приколоченная к своему месту мебель. Ну или как там?
Но никак не получалось поставить меня и Сашу на их место. Что я вся такая идеальная жена, а он такой весь идеальный муж. Я же знаю, что нередко его просто рядом не будет, когда поступит очередной сигнал отбыть в командировку. Светка говорила, что они порой месяцами пропадают где-то, а потом приезжают исхудавшие и уставшие.
Да и где гарантии, что однажды он не поступит со мной так же? Я ведь его не знаю почти. Не хочу, чтобы дочь узнала вкус предательства. Если за себя я могу ответить, то за поступки Саши отвечает только он сам. И кто знает, что однажды может щёлкнуть в его голове?
Когда дородная женщина в возрасте пригласила нас в кабинет, я уже была окончательно настроена на то, чтобы довести будущего супруга до нервного срыва ещё до того, как мы попадём в ЗАГС. Уверена, с постоянной головомойкой он будет думать лишь о том, как избавиться от раздражающего фактора, а значит, максимум, на что он пойдёт в итоге, — это алименты, которые ни одному ребёнку ещё не вредили.
Из двух зол выбирают меньшее. А раз уж мы минули точку невозврата, то лучше я соглашусь на воскресного папу, чем на мужа.
Главврач, проверив удостоверение Волка и что-то найдя в компьютере, охотно выписала для нас справку о беременности. Я вела себя тихо и даже под внимательным взглядом Саши ничем не выказывала недовольства. Сейчас могла себе позволить несколько часов спокойствия, к тому же у меня начала болеть голова, да и есть уже хотелось.
Из женской поликлиники мы вышли уже минут через десять. Так называемый жених свернул кусок бумаги, который не представлял для меня ценности, в четверть и уверенно направился к своему железному коню.
Снова посадив меня в машину и пристегнув, Волк на этот раз не торопился в тепло автотранспорта. Ещё минут десять он звонил кому-то, став ко мне спиной, которой я и любовалась неосознанно всё это время через лобовое стекло.
— Проголодалась? — первым же вопросом прозвучало, когда он сел за руль, впустив внутрь морозный воздух. — Знаю одну отличную пиццерию.
И только я хотела ответить вредное «нет», как этот… этот… взял и, хитро взглянув на меня, добавил:
— У них есть такая вкусная пицца с хрустящей корочкой и зелёными огурчиками — пальчики оближешь. А уж какой они к ней соус подают, м-м-м.
И столько соблазнительного предвкушения в голосе, будто он мне минимум прогулку по райским кущам обещает. И ведь знает, чем заманить. Гад!
— Хочу, — ответила тихо, чувствуя уже, как все рецепторы требовательно вопят: «Вкусна-а-а-а!» — И горячий шоколад с мандаринами. И ёлочку, — угрюмо добавила я, проклиная так и не позвонившую мне Ларину.
Сглатывая слюну, я старалась не замечать насмешливый взгляд отца своего ребёнка.
Отомщу я тебе, Саша. Ох, отомщу. Это сейчас тебе нравится, а через неделю сам сбежишь, только пятки сверкать будут.
Два часа спустя
И как у него это получается?
Я удивлённо рассматривала маленькую ель в горшке, стоящую на моих коленях, и протянутый очищенный мандарин.
— Ещё один, Цветочек? Или хватит?
Мы сидели в коридоре ЗАГСа в ожидании своей очереди. Я знаю, что сейчас мы просто подадим заявление и он отвезёт меня домой. После самой вкусной в мире пиццы с горячим шоколадом я чувствовала некоторую утомлённость. Кажется, даже в машине умудрилась вздремнуть, пока не приехали.
Удивило то, что он ни разу не спровоцировал меня на скандал. Это я умею обходить острые углы в беседах, но Саша виртуозно обходит даже темы, где может случиться провокация. Мы разговаривали обо всём. Вообще. Но ни разу не коснулись вопросов о моей беременности, отношениях и его работе. И не то чтобы я пыталась вывести его на скользкую дорожку, чтобы поругаться, скорее, охотно поддавалась. Нервничать лишний раз не хотелось, ведь мне хватило потрясений.
Но вот сейчас, сидя в коридоре ЗАГСа и поглощая очищенные мандарины, я поймала себя на том, что не нервничаю. Вот вообще ни капли. А он всё подаёт мне чищенные мандарины и подаёт.
— Цветочек?
Я протянула руку и посмотрела в его удивительные глаза.
— Тебе не кажется странным, что мы так долго в очереди, только чтобы подать заявление?
Саша взглянул на наручные командирские часы и спокойно ответил:
— Нет. Мы тут всего двадцать минут.
Странно. Мне показалось, мы тут уже час торчали, если не больше, а очередь почти не двигалась. Я даже прогуляться один раз успела, когда он заходил с документами в первые.