— А чё ты ржёшь?
— Слишком много причин, Ярыч, — усмехнулся я. — Короче, в нашем баре в девять.
— Лады.
Но, к сожалению, а может, и нет, встретиться нам так и не удалось. Уже в девятом часу позвонил Старый с командой «Крыло».
Где-то месяц спустя
— Аль, прекращай так трястись и иди уже! — злилась Ларина, рассматривая новоприобретённые клубки шерсти. — Я не для того половину аптек города обошла в поисках «самого-самого» теста на беременность!
— Должна же я оставить его на память, если на нём две полоски будет.
— Ну так иди уже, невротик.
Вздохнув, я сжала заветную узкую коробочку и поджала губы.
— Я боюсь.
Ларина закатила глаза и, отложив покупки, поднесла пальцы к вискам и помассировала их.
— Уварова. У тебя задержка уже больше недели. Даже если это сбой, то лучше узнать об этом сейчас.
И я не могла с ней не согласиться. Как говорят приговорённые к казни: ожидание смерти хуже самой смерти. А я оттягиваю важное, надеясь, что разочарование наступит как можно позже. Но я ничего не могу с собой поделать.
Мне нравится сама мысль, что я больше не одна. Что кроха под сердцем омывается эмоциями моего счастья, купается в любви и чувствует, что её ждут.
— Иди-и-и! — протянула подруга, заметив, что я снова расплываюсь в глуповатой улыбке. — Я уже сейчас вижу, что у тебя начали гормоны вырабатываться. Правду говорят, что беременные тормозить начинают с первых дней залёта. Господи, как вы выживаете только?
— Прекрасно выживаем! — улыбнулась я и, глубоко вздохнув, направилась в ванную, где замерла у зеркала, разглядывая отражение.
Говорят, счастливые беременные женщины меняются внешне. То ли взгляд становится лучистым, то ли кожа сияет. Не знаю. В себе изменений я не видела, хотя каждый день старалась смотреть как впервые. Но нет, ничего. С другой стороны, эти изменения могут быть настолько незначительны, что я просто не успеваю их отследить.
Достав из коробочки пластиковый тест и инструкцию, я внимательно принялась изучать последнюю. Мелкий шрифт и многабукв радости не принесли, а лишь оттягивали момент выявления результата, но, что поделать, я должна знать всё о том, как это устроено и с какими трудностями могу столкнуться.
Несколько минут на это, несколько минут на само мероприятие — и вот я держала в руках закрытую пластиковую штуковину экраном вниз.
И боялась. Честно и откровенно. Пульс стучал в ушах, а руки подрагивали. Наверное, и просидела бы до самой ночи, но Катя не позволила страдать ерундой.
— Ты же там не сидишь с трясущимися руками и не боишься узнать результат?
Снова вздохнув, я повернула тест и…
— Ка-а-а-ать, — протянула, сдерживая эмоции.
— Что? Нет? Блин, Уварова, ты только не переживай, слышишь? Открывай, я готова раздать успокоительные обнимашки и даже слова сочувствия найду.
Я поднялась с бортика ванной и открыла дверь, во все глаза глядя на подругу.
— Ты же ненавидишь обнимашки.
Ларина мгновенно протянула ко мне руки и притянула в объятия, тут же погладив по голове.
— Ну и что? Это, конечно, самое зверское вторжение в моё личное пространство, но если это ты, то ощущения не такие уж страшные.
Я улыбнулась, подняла руку и помахала тестом, надеясь, что подруга из такого положения сможет его увидеть.
— Ответ положительный, Кать.
Объятия тут же закончились. В смысле Ларина за плечи отодвинула меня от себя и недоверчиво спросила:
— Да?
— Да! — просияла я и запрыгала, как девчонка детсадовского возраста. — Да! Да! Да, Катюнь!
Подруга улыбнулась, подхватив моё настроение, и мягко упрекнула:
— А чего тогда мина такая потрясённая была?
— Так ведь да! — рассмеялась я. — Боже, у меня будет малыш!
И счастью в этот миг не было предела. Казалось, я выросла до самых звёзд, заглянула в рай и даже получила улыбку херувима, разделившего со мной радость.
Этот день я запомню навсегда. Навсегда оставлю в памяти ощущение, когда узнала о том, что моя кроха скоро появится на свет.
Ещё пару недель спустя
— Если мы ни хрена не сделаем, его спишут, — не унимался Ярый, запихивая снаряжение в сумку. — Гвоздь и так уже косится, и это я про Батю молчу.
— Так, может, отпуск? — внёс предложение Каст. — Пусть отдохнёт где-нибудь в Крыму. Там, говорят, хорошо сейчас. Не как при старой власти.
Качнув головой, я положил телефон в нагрудный карман и стиснул зубы, когда полученное на вызволении Лизы ранение, дало о себе знать. Надо запомнить уже, что не ситоит совершать подобных движений.
Я повернулся к братьям.
— Отдых — это, конечно, круто. Но все проблемы у Соры в голове не только из-за Тани. Тут верное решение — Виноградову найти и вручить.
Парни тут же нахмурились.
— Батя сказал не трогать её.
— А Батя знал о ситуации, когда нам запрет давал? — усмехнулся я. — Что дороже, парни? Наш Сора или его обещание ей? Мне откровенно похрен на второе, если этот засранец страдает. Кто знает, что за херь ему в голову взбредёт на задании.
Было уже дело в управлении, когда один подставился под пули и чуть всё отделение с собой не увёл на тот свет. И не то чтобы я сильно парился за себя, но за Сору реально страшно. Работа очень напряжённая, а жизнь у него не сахар.
— Ладно, давайте вечером в «Причал», там обсудим, что делать и где эту Виноградову искать.
Пихнув сумку в ящик, я мысленно усмехнулся. Почему-то все наши откровенные разговоры проходят именно в раздевалке. За редким исключением подобные темы обсуждаются на площадке. Наверное, всё дело в том, что там просто некогда языками чесать.
Сору заставили уйти на выходные. Батя думает, что ему пойдёт на пользу немного разгрузиться. Но я знаю этого засранца. Бухать он не станет, искать приключений на задницу тоже, а значит, сидит в квартире, в которой несколько лет с Таней жил, и с ума сходит. Именно по этой причине я не собираюсь сегодня идти домой: там всё равно никто не ждёт. Нет, я забурюсь к нему в гости с бутылкой чего-нибудь покрепче и попытаюсь вытащить, пусть и клещами, всё набрякшее на душе.
Найти Виноградову — верный выход, но это не решит другую проблему, о которой мне случайно проболтался Лисовский. Беременность — дело такое. Думаю, если бы это был ребёнок Славки, она бы не стала утаивать, но… Как говорится, есть вещи, которые в силах решить только бог.
Как и ожидалось, Сора оказался дома. Внешне спокойный, собранный, но взгляд всё равно выдавал какую-то пустоту.
— Депрессуешь? — не удержался я от усмешки.
Славка только рукой махнул и сразу на кухню отправился, заглянув в пакет и обнаружив горючее.
— Польц завтра учует амбре — будешь грушей на ринге.
Поморщился, вспомнив, как Ярыча мутузили за ночной кутёж перед сменой. Нельзя нам употреблять, но что-то в последнее время мы всё чаще прикладываемся, забивая на правила, из которых следует, что боец спецназа не принадлежит себе, а значит, не должен потакать почти всем своим низменным желаниям.
— Постараюсь держаться от него подальше. Как выходные? — спросил, войдя в кухню.
Брат покосился на меня, доставая из шкафчика стаканы для вискаря и тарелку для нарезки.
— Как каторга. Никогда не думал, что выходные могут проходить так хреново.
— Добро пожаловать в холостяцкий мир, — снова усмехнулся. — Знаешь, не всё так хреново. Здесь есть свои явные плюсы: никто мозг не ест чайной ложкой.
— Таня не ела, — ответил он и замер со стаканом в руке, сморщившись так, будто ему сверло под дых всадили.
Я хлопнул его по плечу и забрал стаканы. Не стал ничего говорить. Он ведь и сам прекрасно знает, что за тварью она была. Такой милой, тихой и воспитанной тварью, от которой мурашки по коже бегут.