Языковая проблема — часть всеобщих проблем, встающих перед лицом перестройки. Она — насущная забота всех языков, старых и молодых, окраинных и в не меньшей мере — языка «межнационального общения». Наверно, частичное решение ее — в биллингвизме. Хотя следует признать, что подобное решение не равноценно для различных регионов страны: то, что для Киргизии — несомненное благо, для Эстонии, очевидно, благо сомнительное, поскольку предполагает овладение русским языком в ущерб нормальному функционированию национального... И здесь я вполне разделяю основные аспекты выступления М. Хинта. Что же касается Белоруссии, то биллингвизм для нас — не единственный выход в сложившихся условиях, так как предполагает вторым языком белорусский. Мы за такое решение, когда национальному языку возвращаются его исконные права в республике. Однако возвращение этих прав лишь в законодательном порядке — только частичная мера, явный поллиатив. Известно, что законодательное регламентирование — в общем дело достойное, хотя оно и мало что решает на практике, достигая должного эффекта, лишь когда обеспечено реальными стимулами, которые регулируются законом. У нас принимается немало хороших законов, стремящихся буквально все охватить и регламентировать, но даже если число их удесятерить, они не смогут регламентировать всего разнообразия жизненных проблем. Эти проблемы будут увеличиваться пропорционально попыткам их урегулирования. Саморегулирующиеся системы экономики и культуры — вот идеал общества, но — увы! — видно, до этого нам далеко.
В изложенном выше — разумеется, не единственная причина того положения, в котором очутился белорусский язык, но одна из многих. Может, одна из главных причин, от устранения которой зависит будущее национальной культуры, в значительной мере основана на родном языке. Только людям недалеким или заблуждающимся кажется, будто художественная культура, изобразительное искусство, художественная самодеятельность, танцы не связаны с языком и не зависят от его состояния, могут развиваться самостоятельно. На самом деле с языка начинается все остальное — через литературу, средства массовой информации культура обретает свое содержание и уж безусловно — неповторимый национальный облик, форму, без которой она не существует. Приходится лишь сожалеть, что надобно говорить о подобных азбучных вещах, что наш во многом драматический опыт так мало нас научил. Поистине, история ничему не учит. Зато она спрашивает, как утверждал В. Ключевский, иногда очень строго. В этом мы теперь убеждаемся.
В заключение хочется задать сакраментальный вопрос: что есть язык? Конечно, в ученых определениях этого явления недостатка не существует, но все же. Если чисто прагматически, то все понятно: язык — средство общения между народами, классами, индивидуумами. В организованном обществе чем выше степень владения им, тем, наверное, лучше. Высокоорганизованное производство, политизированные общественные формирования, армия требуют четких и доступных команд на общепонятном языке в целях их точного и своевременного исполнения. Но только ли для того служит людям язык? И только ли для общения? А для мышления? Для его полноты и искренности?.. Когда в былые времена вечером возвращалась с поля жнея, она пела вовсе не в порядке общения — для себя, для выражения своей души. Но каким должен быть язык, выражающий душу? Язык как продукт души и душа — в известном смысле как продукт родного языка?
Пожалуй, стоит задуматься...
ГАЗЕТА «СОВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА»