избежать, как бы этого кое-кому ни хотелось. Рано или поздно общество вынуждено будет вполне однозначно выразить свое отношение к каждому факту культа, к каждой его жертве и со всей категоричностью осудить методы такого рода "жертвоприношений". Напрасно автора другой статьи в той же "Советской Белоруссии" А. Майсеню настораживает"...требование публично назвать поименно не только тех, кто пострадал в годы репрессий, но и всех тех, кто в 30-е годы совершал "преступления". И далее в статье А. Майсени следует пассаж, достойный того, чтобы привести его целиком. "Возьметесь ли вы доказать, — пишет автор, — что все те, кто принимал участие в репрессиях в ту трагическую пору, были сознательными преступниками, то есть шли на это, в полной мере осознавая, что чинят произвол и беззаконие в отношении невинных людей? Нам сегодня с позиции времени достаточно видно, что многие из тех, кто осуждал, обвинял, совершенно искренне верил, что их действия — не что иное, как торжество правосудия от имени всего трудового народа, что это продолжение революционного насилия (это спустя двадцать лет после революции, в условиях победившего социализма? — В. Б.), совершенно необходимого и неизбежного во имя победы социализма, во имя претворения в жизнь извечной мечты о равенстве и справедливости? Да, они не понимали и не могли понять, что 30-е годы отличались коренным образом от послереволюционной ситуации, когда беспощадная борьба за политическую власть, за диктатуру пролетариата, борьба не на жизнь, а на смерть, требовала применения революционного насилия к классовому врагу. Да, они заблуждались, уверовав в сталинский тезис об обострении классовой борьбы по мере построения социалистического общества, послуживший оправданием гибели сотен тысяч невинных людей. Да, они жестоко ошибались, когда считали Сталина достойным преемником Ленина, а сталинизм — продолжением ленинской политики. Но ведь многие из них были искренни в своем заблуждении..." и т. д. Надеюсь, однако, странная логика данной цитаты знакома читателю, поэтому позволю себе воздержаться от комментария этого поразительного по своей откровенности текста, в котором желание во что бы то ни стало "оправдать подзащитных" опережает элементарную логику мысли. Странно видеть в современной газете этот поток умилительного добросердечия к тем, кто губил или способствовал гибели тысяч, и при этом повсеместно натыкаться в статье на трудно объяснимую непримиримость к посмевшим выразить свои, пусть даже ошибочные, взгляды. Все дело, однако, как мне кажется, в плохо спрятанной обеспокоенности за честь "подпачканного мундира", намерении утопить в мутной воде велеречивых рассуждений неблаговидные дела прошлого и избежать возможных последствий. Что ж, в общем это удается. При огромной массовости жертв прошлого достоянием гласности стало неадекватно ничтожное количество имен, с ними связанных. Лишь в последний год мы узнали фамилии клеветников, сгубивших гордость отечественной науки — академика Н. Вавилова: всей стране стал известен истязавший его на четырехстах (!) допросах полковник госбезопасности Хват. Газета "Московские новости" в номере за 3 января 1988 года сообщила потрясающие подробности о недавней реабилитации Верховным судом СССР группы московских девушек, осужденных в 1939 году за "контрреволюционную деятельность", которая, конечно же, была инспирирована определенными лицами, тут же и названными в газете: сержант органов госбезопасности Макеев, некто Кабулов, лейтенант Якушин. Примечательное сообщение! Пленум Верховного суда СССР не только реабилитирует жертвы, но и называет палачей. Но это в Москве. А что же у нас, в Белоруссии? Где имена людей, сгубивших в своем «искреннем заблуждении» партийных и государственных руководителей республики Червякова, Голодеда, Шаранговича? Писателей Тишку Гартного, Платона Головача, Максима Горецкого, Михася Зарецкого, Владислава Голубка и многих, многих других? Какие конкретные условия и причины породили массовое уничтожение национальных кадров, кому это было на руку и кто столько лет радел о том, чтобы все концы были надежно спрятаны в воду? Можно пересмотреть все писательские справочники, 12 томов БелСЭ и не обнаружить ни намека на драматические события 30-х годов, а массовую смертность общественных деятелей в 1937-38 годах скорее отнести на счет непонятной массовой эпидемии. Множество вопросов в этом смысле вызывают упомянутые авторитетные издания, только ответа на них не будет. И, как показывает энергичное выступление республиканской печати с оправданием происходившего, никто на них отвечать не собирается.
Мне думается, однако, что такое положение совершенно аномально для нашего времени и на все эти вопросы ответить придется. Так долго и тщательно оберегаемые от стороннего взора «спецхраны» и другие архивы в конце концов придется открыть, как это уже делается в Москве и других городах. И будут написаны новые статьи, в которых назовут имена, приведут настоящие факты и иные цитаты, способные пролить свет на все темные пятна прошлого. И все это будет сделано не по чьей-то злой или доброй воле, а в силу объективных законов истории, развивающейся в направлении разума и справедливости. И потому напрасны любые, самые научно-изощренные попытки затормозить этот ход в наше время, тем более повернуть его вспять.